Хищные птицы

— Если так угодно господам, — дипломатично согласился хозяин. — С другой стороны, ведь недаром говорят, что настоящего джентльмена можно узнать только за карточным столом.

— Ну, хорошо. Приступаем. Сколько будет в котле? — поинтересовался сенатор.

— Начнем с маленького: в банке тысяча песо, — ответил ему банкомет. — Но при желании можно и увеличить эту сумму.

— Помилуйте, господа, тысяча песо! И вы называете это «начать с маленького»? — взмолился сенатор. — Да ведь жалованье конгрессмена составляет всего шестьсот песо в месяц.

— Не считая всяких скидок, надбавок и побочных доходов, — весело подхватил Монтеро, обменявшись с сенатором красноречивым взглядом.

— Дай-ка мне фишек, — попросил сенатор, протягивая Оскару, исполнявшему обязанности кассира, шесть новеньких ассигнаций по пятьсот песо каждая.

— Наверное, только что из-под пресса Центрального банка, — пошутил тот и помахал в воздухе хрустящими купюрами, чтобы всем было видно.

Оскар отсчитал сенатору двадцать белых фишек по десять песо каждая, восемь фишек красного цвета по сто песо, две голубых по пятьсот и одну желтую, стоимостью в тысячу песо.

— Хватит тебе этого, сенатор? — улыбаясь, обратился он к нему и сам же ответил: — Наверняка хватит. Вон уже и с лица спал.

— Всякому свое. Вот если бы что-нибудь перепало от репараций или от бартерной торговли[56], тогда другое дело.

Оскар старательно и аккуратно заносил в список, кто сколько прикупил фишек. Первым в списке значился сенатор. Он собрал все свои фишки, несколько раз тщательно пересчитал их и разложил перед собой аккуратными кучками.

— А ты, судья? — обратился Оскар к Пилато.

— И мне столько же.

Фишки быстро таяли в ящичке, превращаясь в звонкую монету. Епископ Димас обменял пять тысяч песо, Монтеро с генералом — по шесть. Игроки удобно устроились за круглым столом.

— А ты разве не станешь с нами играть, Оски? — поинтересовался епископ.

— Сыграйте сначала впятером, без меня.

— Но ведь можно и вшестером.

— Я пойду распорядиться насчет закуски, — увиливал губернатор.

— И насчет выручки, — не утерпел, чтобы не съязвить Монтеро.

— Ну, братия мои, начнем, благословись, — объявил епископ Димас, осенив крестным знамением лежавшую перед ним колоду карт.

— Аминь, — прошептал сенатор.

Не прошло и трех часов, а перед епископом выросла груда ассигнаций — четыре тысячи шестьсот песо, добытые в жаркой схватке. Больше всех проиграл генерал. Губернатор, как и подобает содержателю великосветского игорного притона, положил в карман проценты с выигрыша — сто пятьдесят песо. Он никогда не оставался внакладе.

— Епископ, превосходно играющий в карты, — это что-нибудь да значит, — заметил не без зависти сенатор.

— Да уж, во всяком случае, больше, чем сенатор, хорошо разбирающийся в покере, — живо откликнулся судья Пилато.

— Даже играя в покер, следует творить молитву, и ее услышит господь, — терпеливо наставлял епископ свою алчную паству.

— Или сатана, — не выдержал генерал Байонета.

— Сеньоры, приятно играть, но не мешает и закусить. — Губернатор Добладо снова приглашал гостей к очередной трапезе.

Воздав должное изысканным яствам, они продолжили баталии за карточным столом. По-прежнему выигрывал епископ, и так же фатально не везло генералу. И деньги и фишки горой высились перед верным служителем церкви, тогда как представитель доблестного филиппинского воинства успел разменять почти двадцать тысяч песо и спустил их без остатка. Монтеро и Ботин тоже проиграли тысячи по три. Несколько увеличил свой капитал судья. Во время очередной раздачи карт генерал Байонета потребовал новую колоду, третью за вечер. Стоявшая перед ним бутылка наполовину опустела. Нет игрока, который не верил бы в какую-нибудь примету. Чего только не перепробовал за сегодняшний вечер незадачливый генерал: он несколько раз пересаживался со стула на стул, попросил сменить стакан, из которого пил виски, тер каблук своего башмака о морду какого-то животного, изображенного на ковре, требовал новую колоду. Но проигрыш неумолимо возрастал, стремительно приближаясь к тридцати тысячам песо.

— Что сегодня происходит с нашей доблестной армией? — с притворным сочувствием вопрошал Монтеро во всеуслышание.

— Генерал, а как вы объясните, что спокойствие во многих частях страны существенно нарушено? — отвлекаясь от игры, уже серьезно обратился он к помрачневшему генералу. — Что, в конце концов, случилось? Не можете же вы не знать?

Генерал Байонета хотел было уклониться от ответа, но, смекнув, что здесь это не удастся, решил объяснить:

— В присутствии таких компетентных лиц, как уважаемый сенатор и не менее уважаемый губернатор, я не беру на себя смелость утверждать, что дам исчерпывающий ответ. Думаю даже, что им гораздо больше известно о причинах нынешних беспорядков. К тому же судья Пилато и его преосвященство тоже могут кое-что рассказать по этому поводу. Я всего-навсего солдат. Мой первейший долг — охранять закон или, другими словами, пресекать любые попытки его нарушения.