Хит сезона

– Знаю, – согласилась я, решив, что нечестно с моей стороны увиливать от ответа на вопрос, смысл которого я понимаю.

Я вздохнула и потрепала его по волосам.

– У него был взвод парней, которые были чуть старше тебя, – сказала я. – Там, в Афганистане. Из всего взвода уцелел только он один. Остальные погибли. Каждая смерть была страшной и настоящей… Может быть, поэтому… А может быть, потому, что, когда он вернулся оттуда, он узнал, что его жену и дочь убили такие же подонки, как этот Рыжий. Их автомобиль остановили за городом, вытащили их из салона, изнасиловали, а потом сожгли вместе с машиной. Его дочери было одиннадцать лет…

– Сожгли?.. – пробормотал он, вспоминая, наверное, сегодняшний костер на Волге. – Но он же больной! Сумасшедший! Это же садизм!

– Наверное, сумасшедший, – вздохнула я. – Но не больше, чем многие другие. Пусть он сумасшедший. Но он справедлив. Просто у него свои представления о справедливости. И он не умеет прощать. А справедливость, возведенная в абстрактный принцип, часто превращается в садизм. Незаметно для самой себя…

– А почему они выбрали его командиром? – спросил Ромка, и я про себя похвалила его: это был хороший вопрос, мужской.

– Наверное, потому, что у него самый большой счет к жизни, – сказала я, подумав. – И поэтому он самый сильный из них. Поэтому он никогда не сомневается в себе. Поэтому его ничто не держит в этой жизни. Он живет прошлым и любит только прошлое. Среди них много таких, похожих на него. Просто он… несчастнее остальных.

Мы помолчали, думая об Эдике.

– Пойдем! – сказала я, шлепнув его ладонью по плечу. – Покажу тебе свою работу.

Едва мы вошли в редакцию, у меня сразу возникло ощущение: что-то здесь не так. Но что? Я не могла понять. Все еще стоя на пороге и прислушиваясь, я вдруг поняла, что меня смутил запах Маринкиных духов.

Она была здесь, в редакции, иначе запах давно бы уже выветрился!

Но что она делает здесь ночью? Одна?

Может быть, ждала меня, или Виктора, или скорее всего нас обоих и заснула.

– Маринка! – закричала я, идя по темному коридору. – Ты где? Соня! Просыпайся, я тебя с Ромкой познакомлю! Марина! Ну где же ты?

Впрочем, что я ору как ненормальная! Конечно же, она в моем кабинете. Где же еще меня ждать? Она знает, что я, если загляну в редакцию, свой кабинет не миную. Только вот почему она сидит без света? Спать он ей, что ли, мешает?

В приемной Маринки не было. Я открыла дверь в свой кабинет, и в то же мгновение вспыхнул свет.

Маринка сидела на моем кресле, связанная по рукам и ногам. Рот у нее был заклеен скотчем.

Она смотрела на меня с ужасом и косила глазами в сторону окна, немного за мою спину.

Я повернулась и тут же закричала:

– Ромка, беги!

И захлопнула за собой дверь.

У окна стояла Митрофанова и самодовольно ухмылялась. В руке у нее был пистолет, нацеленный мне в живот.

– Доброй ночи, госпожа редакторша! – сказала она мне с легкой издевательской улыбкой. – Согласитесь, какая неожиданная встреча! Для вас – неожиданная. Мы-то с этим милым созданием давно уже вас ждем.

Она кивнула на Маринку, дергающуюся в кресле, пытаясь хоть чуть-чуть ослабить веревки, которыми она была к нему привязана.

Встреча была и в самом деле для меня очень неожиданной, и я никак не могла сообразить, что же мне ей ответить, чтобы потянуть время и дать возможность Ромке позвать кого-нибудь на помощь.

– Не пытайтесь зря напрягать свои мозговые извилины, – сказала Митрофанова. – Все равно достойного ответа вам найти не удастся.

В этом она была, пожалуй, права, и я промолчала.

– Возможно, сейчас у вас внутри и шевельнулось запоздалое сожаление, что вы отказались тогда от моего предложения, – продолжала она. – Но, к сожалению, уже поздно… Да и не верю я в то, что вы могли согласиться, не надеясь втайне, что вам удастся меня обмануть.

– И вы пришли, чтобы высказать мне все это? – спросила я ее.

– И за этим тоже, представьте себе! – воскликнула она. – Вы меня оскорбили тем, что переиграли, и я пришла сказать вам, что не прощаю оскорблений.

«Беги, Ромка! – стучало у меня в голове. – В ментовку беги! Пусть срочно присылают опергруппу!»

Митрофанова посмотрела на меня очень внимательно.

– Напрасно вы надеетесь на помощь своего недоросля, – сказала она вдруг. – Мальчишки всегда принимают самые героические, но в силу этого – самые идиотские решения. Уверена, что он стоит сейчас за дверью и поджидает меня с какой-нибудь кочергой в руках. Чтобы проломить мне голову, когда я буду выходить. Похвальное намерение для юного героя, но, уверяю вас, из этого ничего не выйдет. Он просто не сможет меня ударить. Стоит мне посмотреть ему в глаза, и у него опустятся руки. Ну ладно, с юным героем мы разберемся потом. Сначала мне придется разобраться с вами, госпожа Бойкова.

Я молчала. Я не верила ни одному ее слову. Ромка сейчас уже полдороги до отделения милиции пробежал. Скоро опергруппа будет здесь.