Хитклиф

Удача, сопутствовавшая мне днём, бесповоротно переметнулась к Ингрэму. Он кон за коном забирал банк. И банк нешуточный, поскольку — чудо из чудес! — Эдгар Линтон уговорил нас поднять ставки! Мой друг-враг позабыл про Мэри Ингрэм, всё его внимание поглотила игра — в глазах загорелся нездоровый блеск, рука лезла в карман за золотом, которое в конечном счёте доставалось Ингрэму.

Видела ли ты, Кэти, как играет твой красавчик Линтон? Знаешь, что творит с ним азарт? Случалось ли тебе наблюдать, как его высокий лоб покрывается каплями пота, а лучистые голубые глаза стекленеют и становятся бессмысленными, как фарфоровые блюдца? Дай-то Бог, чтобы ты видела — та малая толика привязанности, которую ты к нему испытываешь, не пережила бы этого зрелища.

Мистер Эр, разумеется, был недоволен, что мы повышаем ставки, хотя и не мог этому воспрепятствовать, не нарушая законов вежливости. Однако его мнение всё же учли, а поскольку Линтон не знал, на какие суммы обыкновенно играют в высшем свете, ставки оставались умеренными. К тому времени, как дамы удалились, я выиграл чуть больше, чем проиграл.

Джон принёс отличного старого портвейна, мистер Эр налил нам по рюмке перед сном и предложил выпить за царство Морфея.

— Но ещё нет и полуночи, — заявил Эдгар Линтон. — Мы успеем сыграть ещё партию!

— Что?! — удивился полковник Дэнт. — Ты ещё не натешил свою душу?

— Дядя, ты ругал меня, что я не играю — и вот, я играю, а ты снова ворчишь.

— И буду ворчать, покуда ты не научишься уважать причуды леди Удачи. Не хватай её за коленки, когда она целуется с другим!

Эдгар покраснел.

— Если вас послушать, никто бы не играл. Так уж заведено — один выигрывает, другой проигрывает!

Полковник осушил бокал и поставил его на стол.

— Да шут с тобой, играй не играй, мне-то что. Только не проиграй имения, потому что в таком случае не получишь от меня ни пенса — ни сейчас, ни после моей смерти!

Он надел очки, чтобы поглядеть, какое впечатление произвела на предполагаемого наследника эта угроза. Линтон после минутного колебания поклонился дяде почти подобострастно — он был не настолько ослеплён игрой, чтобы упускать из виду главную свою надежду. Удовлетворённый этой демонстрацией послушания, полковник Дэнт встал:

— Пора на боковую.

— И мне тоже, — поддержал его мистер Эр. — Пусть юнцы безумствуют — старички вроде нас с тобой, Дэнт, должны отдыхать, иначе завтра будем весь день бороться со сном.

Прежде чем уйти, наш хозяин отозвал меня к буфету, якобы обсудить винные запасы. Стоя спиной к гостям и указывая на этикетку на бутылке с портвейном, он сказал: «Следи за Ингрэмом» — и поднял брови.

Мне хватило этого намёка. Я тоже заподозрил, что не только благосклонность леди Удачи приносит лорду Ингрэму выигрыш. Мало того, я почти не сомневался, что колода, за которой Ингрэм посылал своего слугу, — краплёная.

Беседуя о винах и пробках, я отогнул край этикетки и слегка провёл по ней ногтём большого пальца. Мистер Эр еле заметно кивнул — мы поняли друг друга. Мистер Эр улыбнулся и вышел. Виновник наших подозрений вышел вместе с ним, объявив, что сейчас принесёт кое-что в угоду заядлым картёжникам вроде меня и Линтона.

Второй раз за день мы с Линтоном остались одни. Никто из нас не проронил ни слова. Линтон поднял пустой бокал и смотрел через него на огонь, вертя ножку большим и указательным пальцами. Полено в камине раскололось и рассыпалось искрами. Я молча откупорил бутылку портвейна и налил Линтону. Он также молча выпил, поглядел на меня и снова протянул бокал. Я наполнил его до краёв, не пролив ни капли.

Вернулся Теодор Ингрэм с огромной шляпкой картонкой. Свободной рукой он поднял бокал и провозгласил тост: «За яркое солнце, милых дам и честную игру!» Все выпили — Эдгар жадно, я — с осторожностью. У меня были кое-какие планы, для осуществления которых нужна ясная голова. Я заметил, что и лорд Ингрэм чуть пригубил вино — возможно, тоже нуждался в ясности мыслей.

Ингрэм бросил шляпную картонку на стол.

— И что, по-вашему, у меня там? — спросил он.

— Отрезанная голова, судя по виду, — предположил я.

— А что, если шесть? — Он поднял крышку.

Линтон ахнул. Из коробки на нас смотрели шесть лиц — маски и полумаски, с париками и шляпами. Подвешенные к шестиугольной стойке, невидящими глазами пялились в разные стороны заплаканный Пьеро, хитрый Арлекин, свирепый вояка, оскалившийся индеец с длинными чёрными волосами, кровожадный тигр и нечто среднее между бабочкой и украшенной перьями головой.

— Это что, для шарад? — поинтересовался Линтон.

— Нет, для карт, — ответил Ингрэм.

Он двумя пальцами крутанул стойку — оказалось, она вращается, как волчок. Ухмыляющиеся лица слились в одну гнусную рожу с кривым глазом и перекошенными губами.

— Последний крик лондонской моды. Надеваете маску, и никто не видит, что написано у вас на лице. Улыбайтесь, если вытащили мушку, кривитесь, если прикупили двойку, — никто не увидит.

— Я беру солдата, — объявил Линтон и потянулся к крутящейся стойке.