Хитклиф

— Зря вы ободряете её, Хитклиф, — укоризненно сказал Ингрэм. Впрочем, говорил он незлобливо — он сдался в тот момент, когда я поддержал шутку его сестры. — Её надо хорошенько проучить, чтоб знала своё место.

— Тедо! — капризно произнесла Бланш и оттопырила губку.

— Да ладно, — махнул рукой Ингрэм, — тебя всё равно не выгонишь, так и быть, сыграй с нами кон.

Она чмокнула брата в щёку (он тут же демонстративно вытерся носовым платком), подошла к буфету и со словами: «Я беру эту» — схватила маску солдата.

— Нетушки! — воскликнул Ингрэм. — Крутани, как мы! А то удачи не будет!

— Но я уже взяла её, и, если положу на место, мне тоже не будет удачи.

Он попробовал вырвать маску, но Бланш увернулась.

— Не отнимешь! Ладно, коли ты так хочешь, надену только шляпу.

Она отцепила маску от высокого кивера и надела его на себя, спрятав внутрь свои длинные волосы. В отблесках свечей её лицо с наведёнными сажей усами и в кивере впрямь напоминало юношеское; классические черты Бланш Ингрэм украсили бы мужское лицо не меньше, чем женское.

Ингрэм пожал плечами.

— Что толку? Женщины ничего не смыслят в игре.

Повернувшись спиной к брату, девушка поставила босую ногу на мой стул, уперлась локтём в согнутое колено и подперла рукой подбородок.

— Как насчёт сигары? — спросила она.

Я открыл портсигар, обрезая сигару и вложил её мисс Ингрэм в рот, потом поднёс ей свечу. Придерживая мою руку своей, она прикурила и затянулась. По всему было видно, что ей это не впервой. Она глянула мне через плечо.

— Вот и ваш слуга, Хитклиф, — сказала она, выпуская дым.

Джон принёс новую колоду. Кладя её на стол, он едва заметно подмигнул мне.

Я указал на мисс Ингрэм.

— Джон, налей молодому человеку бокал вина, а после иди спать.

Джон налил, поклонился и вышел.

— Ну, — сказала мисс Ингрэм, отхлёбывая вино, — во что играем?

— В мушку… но ставки тебе не по карману, Бланш, — сказал брат. — Ты всё проиграла вечером.

— Я займу у тебя, Тедо. Ведь это золото на столе — твоё?

— А из каких денег ты мне вернёшь?

— Отыграюсь, а если не повезёт, заплатит мамочка. Она мне ни в чём не отказывает.

— И очень глупо с её стороны, — вздохнул Ингрэм. — Ладно, садись.

Он отсчитал ей стопку блестящих монет. Она села напротив меня, подобрав под себя босые ноги.

Ингрэм вопросительно взглянул на меня и кивнул в сторону Линтона.

— Что с ним?

Линтон, похоже, совсем расклеился. Маска сползла ему на шею, он слегка похрапывал. Однако когда я коснулся его плеча, Линтон отпрянул. Сонливость как рукой сняло.

— Не трожьте меня, я не нуждаюсь в вашей помощи. Я готов играть.

Я пожал плечами и перетасовал карты. Игра началась.

Теперь, когда лорд Ингрэм видел перед собой только гладкие золочёные рубашки, его взятки и сама его игра стали осторожнее. Я тоже не рисковал. Однако дерзость мисс Ингрэм не знала границ, вернее, не знала бы, не ограничь мы ставки деньгами — иначе она проиграла бы свою охотничью лошадь, изумрудное колье, томик «Эвелины»[15] и сестриного спаниеля.

Проиграла бы, написал я, потому что она проигрывала кон за коном, причём без малейшего сожаления. Она играла быстро и небрежно, бросала деньги, не считая, и воспринимала каждую новую мушку как повод для веселья.

Эдгар Линтон тоже проигрывал, хотя меньше, чем Бланш Ингрэм, — то ли на него подействовало дядино предупреждение то ли вино остудило картёжный пыл. С выражением пьяного презрения на лице он молча отсчитывал деньги. Однако продолжал пить и с каждым бокалом всё больше мрачнел — отчасти и потому, что выигрывал теперь я.

В тот вечер впервые по-настоящему проявилось свойство, преобразившее впоследствии мою жизнь, — способность, сосредоточившись, добиваться желаемого расклада карт. Я уже говорил, что мне всегда везло в игре, но до сих пор не знал, что могу сознательно управлять ходом игры. А может, это свойство разбудила во мне та ночь, те люди и та обстановка — поздний час, буря за окном, близость врага, жутковатое мерцание масок… Возможно, это всё и расшевелило дремлющие во мне силы, помогло скрытой в тайнике мозга уникальной способности явить себя миру.

Мысли мои были быстры и спокойны, я невероятно чётко видел стол, бокалы, карты, руки игроков; всё словно светилось изнутри. Даже сами тени многозначительно мерцали. Внезапно я почувствовал свою силу; отчётливо понял, что, если захочу получить трефового валета, он мне придёт. Я вздохнул. Меня ничуть не удивило это превращение, вероятно, всё было предопределено, но только сейчас я до конца осознал то, что раньше только подозревал и чего отчасти страшился.

— Плохи наши дела, Линтон, — сказал Ингрэм, придвигая мне золотые монеты. — Леди Удача переметнулась к Хитклифу. Впрочем, эта особа непостоянна. Кто знает — может, ещё улыбнётся вам сегодня.

— Не улыбнётся, — буркнул Линтон, — покуда мы с Хитклифом сидим за одним столом. Она всегда предпочитала его, даже когда мы были детьми.

— Он заговаривается, — негромко заметил я Ингрэму. В это нетрудно было поверить. По шее Линтона катился пот, глаза в прорезях маски горели нездоровым огнём.