Хитклиф

— Мне-то как раз и судить. Я с самого начала обещал, что не спущу с вас глаз, и сдержал слово. Я видел, как хозяин вас гоняет, и слышал его угрозы. У мистера Эдварда свои причуды, и я его не виню, но если мне позволено сказать, порой он хватает через край. — Джон покачал головой. — Я думал об этом на прошлой неделе. Он так старательно тянул вас вверх, что переборщил. Да вы с самого начала говорили не хуже, чем большинство окрестных помещиков, да и книжек прочитали не меньше. Что до манер — видели бы вы, как сегодня полковник уминал за обе щеки, опершись локтями на стол, а жир с его подбородка капал на жилет. Мы на кухне смеялись и говорили, что вы всем им утёрли нос.

Я взглянул на него в изумлении. Слуги приняли мою сторону? Он продолжал:

— А если вы боитесь, что хозяин не возьмёт вас в Европу, так выбросьте это из головы. Он скорее сам останется. Поездка для вас и затеяна — он писал об этом своим заграничным друзьям. Но он должен доиграть свою игру.

— Зачем вы это мне говорите?

— Затем, что вижу, как близко к сердцу вы это принимаете. Жалко видеть, как человек терзается понапрасну.

Мы так увлеклись разговором, что позабыли о близости гостей. Видимо, Линтон расслышал наши голоса, во всяком случае, он подошёл к окну. Я отскочил в тень кустов, потянув за собой Джона, и затаил дыхание. Линтон с раскрасневшимся картинным личиком высунулся в окно и огляделся, но ничего не увидел (было совсем темно). Подчиняясь порыву, я выступил на свет. Он отпрянул назад. Наши взгляды встретились. Его черты исказила презрительная усмешка; он отошёл от окна, но к инструменту не вернулся, а, легонько улыбаясь, сел рядом с дядей.

— Не залюбили вы один другого, — прошептал рядом со мной Джон.

— Мы обречены быть врагами, — ответил я и содрогнулся. Последнее самообольщение развеялось. Линтон улыбается мне на людях, но это лживая маска. Он презирает меня — именно презирает, ибо его ненависть была бы для меня слишком большой честью. Зачем ненавидеть того, кто не в силах причинить тебе вред? Он уверен во всём — в своём богатстве, в своей красоте и, как он полагает, в твоей благосклонности. Вероятно, он считает, что я не могу перейти ему дорогу. Я должен воспользоваться его ошибкой.

— Плюньте вы на него, — сказал Джон. — Это жалкая улитка, которую не стоит давить, — пусть останется в раковине.

— Пусть останется, или ему придётся плохо, — процедил я сквозь зубы и, не мешкая, вошёл в дом.

Исполнители заканчивали арию, так что я успел присоединиться к рукоплесканиям. Однако мисс Ингрэм, увидев меня, встала и зааплодировала мне, призывая остальных последовать её примеру. Я поклонился, вопросительно глядя на неё, и она сказала:

— В своё отсутствие, мистер Хитклиф, вы оставались главным действующим лицом наших бесед, так что теперь расплачивайтесь за свою популярность.

Я пересёк комнату и взял насмешницу за руку.

— Любое наказание из ваших рук, мисс Ингрэм, подобно награде. Я — ваш слуга в этом и во всё другом.

— Очень мило, — сказала миссис Ингрэм, — но никакой вы не слуга. Я уже говорила, что вы, как и мистер Эр, хотите покорить на своём пути всех — людей, лошадей…

— Ах, дядя, опять вы припомнили эту историю, — сказал я.

— С лошадьми вы просто кудесник, сэр, — прогремел полковник. — Просто кудесник.

— Спасибо, но вы мне льстите, — возразил я. — Я был твёрд и последователен с бедным конягой, вот и всё. Такая система срабатывает всегда и со всеми.

— Вы меня премного обяжете, если заедете как-нибудь ко мне и научите своей системе моего грума, — сказал полковник Дэнт. — Это то, чего ему не хватает.

— С удовольствием, — сказал я. — А что за сложности на вашей конюшне?

Полковник начал было отвечать, но мисс Ингрэм, видимо не желая, чтобы мы окончательно переключились на лошадиные темы, вмешалась.

— Нет, мистер Хитклиф, я с вами не согласна. Коня изменила не система, а сила вашей личности. Я с первого взгляда поняла, что вы — властолюбец.

Я улыбнулся.

— Будь я властолюбцем, вряд ли меня удовлетворила бы выездка лошадей.

— О, это только прикрытие. Вам есть что таить. Скажем, мистер Эр уверял нас, что вы ездили по его поручению, я же убеждена, что вы были заняты совсем другим. Думаю, в действительности вы — знаменитый Дик Терпин, воскресший после виселицы разбойник. За последний час вы ограбили два дилижанса и спрятали драгоценности в своих апартаментах, которые, как рассказал нам ваш дядя, сами и разместили в конюшне.

Леди Ингрэм подалась вперёд.

— Бланш, душенька, придержи язычок, — сказала она сердито. — Мистер Хитклиф тебя не знает и может обидеться.

Мисс Ингрэм отмахнулась от матери веером.

— Мама, мистер Хитклиф отлично меня понимает.

— Как я могу обижаться на правду, миледи? — произнёс я с улыбкой. — Мисс Ингрэм, сама того не ведая, раскрыла мою страшную тайну. — Я взглянул на Линтона. — Я — закоренелый разбойник. Сегодня, угрожая ножом, я снял три бриллиантовых колье и намерен снять ещё несколько до того, как отойду ко сну. Советую дамам запереть свои спальни.