Хитрая затея

Кто? Да есть один человек… Губной пристав Иван Адамович Крамниц. Если он не примет мои домыслы, они так домыслами и останутся. Вот чтобы не остались, надо подумать, как бы их Ивану Адамовичу преподнести, чтобы и он пожелал копнуть под баронессу поглубже…

[1] Пятистенок — изба с перегородкой между жилой и нежилой частями, выполненной как единое целое со всем срубом

[2] Чухонцы (чухонь, чухня, чухно) — распространённое в русском простонародье название представителей прибалтийских финских народностей

Глава 25. Малые успехи и большие задачи

— Вот как? — сказать по чести, слова Крамница меня откровенно удивили. — И какие же доказательства предъявила баронесса?

…Нельзя сказать, что мы с Крамницем прямо-таки ругались, но дискуссия у нас с приставом вышла, скажем так, до крайности оживлённая. Иван Адамович остро критиковал меня за попытки оторваться от действительности и уйти в область ошибочных догадок, неоправданных предположений и совсем уж беспочвенных домыслов, я же предлагал ему непредвзято оценить то крайне незавидное положение, в коем пребывал розыск по убийству Ташлиной и Данилевича, развёрнуто объяснял приставу, как именно мои догадки могут вывести нас из тупика и закончил риторическим вопросом, что Крамницу нравится больше — топтаться на месте, как оно происходит сейчас, или же проверить мои догадки, которые, пусть и выглядят чрезвычайно смелыми, но имеют все возможности привести нас к прояснению дела и его успешному раскрытию. Пытаясь опровергнуть мои умопостроения, Крамниц напомнил мне, что никакой выгоды от участия в этом гнусном преступлении закона Божьего и человеческого баронесса фон Альштетт не имела бы при наличии вполне законного дохода в виде назначенного ей покойным супругом содержания, и в подтверждение своих слов упомянул о неопровержимых доказательствах этого, представленных самой баронессой. Нет, слова пристава о доходах баронессы я помнил, но доказательства их как-прошли мимо меня, вот я и заинтересовался.

— Справочную выписку Рижского отделения Русско-Балтийского банка, — ответил Крамниц. — Вот, Алексей Филиппович, извольте посмотреть. Я изъял её до закрытия дела.

Так, помещённый в банк капитал, начисленные проценты, общий итог по годовому доходу… Всё вроде чисто, пусть и не покидало меня ощущение, что тут что-то не так.

— Вот ещё, — Крамниц подал мне справку управляющего домом Букреева о размере платы баронессы за наём жилья. Хм, если прибавить к той плате жалованье прислуги и примерную стоимость регулярных походов в Ильинский пассаж и театры, получается, что баронесса и вправду тратит почти столько же, сколько получает. Настолько всё ровно и аккуратно, что даже не верится…

— А откуда у барона такие деньги, не знаете? — спросил я. — Уж больно богатым был покойный, если к тем средствам, что он оставил на содержание вдовы, добавить ещё и наследство сыну.

— Знаю. Интересовался, — суховато ответил пристав. — Барон фон Альштетт был в тех краях одним из крупнейших землевладельцев и земли сдавал в аренду крестьянам на условиях, которые впору назвать кабальными. С должниками же своими барон поступал безо всякой пощады, обдирал их чуть ли не до исподнего. Как я полагаю, именно это и стоило жизни его первой супруге.

— Даже так? — нахмурился я.

— Да, — подтвердил Крамниц. — Трое разбойников, стрелявших в барона и баронессу, были убиты при преследовании их охранной стражей, ещё двоим удалось скрыться, они так до сих пор и не пойманы. И в охранной страже, и в губном сыске уверены, что именно крестьяне тамошние помогли разбойникам скрыться. Да и само по себе нападение скорее всего было устроено при пособничестве крестьян.

Ну да, сочувствующие таким робингудам найдутся всегда и везде, а уж при таком-то раскладе найтись просто обязаны. Кстати, и самими разбойниками, о коих шла речь, вполне могли быть те же пострадавшие от жадности барона крестьяне, я бы, например, такому повороту удивляться не стал. Но Крамниц молодец, ничего не скажешь! За время моего тульского сидения и тут покопался, наверняка же дело о гибели барона фон Альштетта и прежней баронессы затребовал…

— А что баронесса нынешняя? — стало мне интересно. — Как она распорядилась землёю?

— Сам же барон и распорядился, — ответил Иван Адамович. — По завещанию почти все земли были проданы, а выручка определена в наследство сыну. Помимо этих денег, барон наследнику только саму усадьбу оставил, и то баронесса её почти сразу же внаём сдала, а сама в Москву перебралась.

— Что же барон так сына обидел? — вот тут я уже удивился по-настоящему.

— Не иначе, посчитал, что ни супруга, по женскому естеству своему, ни сын, по малолетству, держать арендаторов в ежовых рукавицах не сумеют, — как о чём-то само собой разумеющемся сказал Крамниц и добавил: — И управляющего хорошего у фон Альштетта не было, барон все дела сам вёл.