Хитрая затея

В чтение составленной мною ведомости Михаил Адрианович погрузился, что называется, с головой. По счастью, ведомость у меня получилась очень сжатая, так что утонуть в моих выкладках профессору не грозило, зато я потом чуть не утонул в восторженных оборотах, коих не пожалел высокоучёный муж, вдохновенно комментируя её содержание. Слушал профессора я, честно говоря, вполуха, потому как меня больше волновал вопрос о учебных занятиях на университетской базе, и я уже примеривался, как бы к нему плавно и естественно перейти, как профессор, закончив с неумеренными похвалами, зашёл совсем с другой стороны.

— Кстати, Алексей Филиппович, а сами-то вы не желаете Разрядную палату посетить? — своим вопросом профессор меня просто ошарашил. Ну что ж такое-то?! Я же сам должен был догадаться! Нет, учитель из меня, конечно, неплохой, но до профессорского уровня мне ещё расти и расти…

— Думаете, имеет смысл? — попытался я скрыть свою растерянность.

— Имеет, непременно имеет! — насел на меня профессор. — Если ученики совершенствуются, то и учитель просто-таки обязан совершенствоваться и сам! Пройдите испытание, Алексей Филиппович, всенепременнейше пройдите! Для вашей диссертации это будет крайне полезно!

— Если мой разряд поднимут, — обозначил я условие таковой полезности.

— Если и нет, не настолько это будет печально, — моментально возразил Маевский. Должно быть, в отличие от меня, проблему он обдумал заранее, и обдумал с должным тщанием. — Вы в таком случае пройдёте испытание несколько позже и вероятность повышения разряда одарённости тоже повысится. Вместе же с тем будет видно и соотношение скорости роста уровня одарённости у учеников и преподавателя.

Значит, господин профессор предлагает поставить эксперимент на себе? Хм, а почему бы и нет?.. В общем, дал я господину профессору себя уговорить, и в один из ближайших дней точно отправлюсь в Разрядную палату. Кстати, раз уж пошёл такой разговор, я без особого сожаления отложил на потом свой коварный замысел использовать университетские возможности для своих учебных затей и решил прояснить один вопрос, давно уже вызывавший у меня интерес.

— А скажите, Михаил Адрианович, — начал я, — вот я в своей жизни трижды проходил испытание на одарённость. И, должен вам признаться, особой разницы в своих магических способностях и возможностях ни разу не ощущал.

— То, что вы эту разницу не ощущали, вовсе не означает, что её не было, — усмехнулся профессор. Я ожидал продолжения, по своему опыту как в качестве ученика, так и в качестве учителя зная, что хорошие учителя наиболее подробно отвечают либо на очень умные, либо на слишком глупые вопросы учеников. Учителем профессор Маевский, насколько я знал, был хорошим, потому я и задал ему вопрос именно глупый. Посмотрим, что он скажет…

— Про первое и второе испытания много говорить не будем, — Маевский махнул рукой, словно отбрасывая этот вопрос как неуместный, но тут же и продолжил: — Их вы проходили во время учёбы в гимназии и при её окончании, а для гимназистов участие в магических практиках не предусмотрено. Именно потому никакой разницы вы и не увидели. После же третьего испытания вы не ощутили разницу по той лишь причине, что только-только отучились в университете и потому все ваши успехи в магии относили на счёт знаний и навыков, полученных при университетском обучении. А теперь, Алексей Филиппович, подумайте сами: смогли бы вы сразу по окончании университета заниматься артефакторикой с теми же успехами, кои вы столь наглядно и убедительно показываете сейчас?

— Но у меня же была изрядная практика, — напомнил я.

— Учить других — тоже практика, — легко парировал профессор. — И, простите великодушно, я навёл о вас справки и знаю, что вы ещё изобретатель и удачливый заводчик. А такие успехи сами по себе, знаете ли, не появляются.

— Мои изобретения не имеют отношения к артефакторике, за исключением того лишь, что при выделке многих из них используются различные артефакты, — о том, что на самом деле изобретения эти имеют отношение больше к послезнанию, я, понятно, даже заикнуться не попытался.

— Вот именно! — профессор Маевский торжествовал. — Вот именно, Алексей Филиппович, артефакты используются при выделке! И настоящее, и будущее магии именно в артефакторике! Да, без знаний и навыков в области натуральной магии артефакт не наполнить, но, скажите, долго ли вас учили натуральной магии?

— Меня ей особо и не учили, — вспомнил я университет. — Показали основные пассы мануалистики, помогли выработать привычку к правильному их выполнению, и объяснили, что формулы инкантации следует брать в справочниках по артефактуре.

— Вот! — Маевский воздел перст к потолку. — Не хочу обидеть коллег натуральных магов, но уже скоро в чистом виде их умения только и останутся почти исключительно в одном целительстве… Но простите, Алексей Филиппович, я несколько отвлёкся. Проходите испытание и, каким бы ни оказался его итог, жду вас у себя. Тогда и поговорим о вашем предложении относительно занятий у нас в университете.