Хитрец. Игра на Короля

– Месье Фойерен, – обратился к Хитрецу Таффур Вахэйль, когда за Матье закрылись двери. – Вы должны пообещать нам одну вещь. Наравне с нами вы как можно скорее сделаете все возможное, чтобы спасти жизнь Ядовитых чародеев. Раз Первый маг Одельтера верит вам, – Вахэйль уважительно назвал Годеливу прежним титулом, – то готовы поверить и мы. Конечно, вы не станете единственным, кого Ядовитая сторона привлечет для решения проблемы. Но вы – один из немногих одельтерцев, кто будет в этом задействован. И вы не предадите нас. Поклянитесь.

– Я Хитрец, а не доносчик или изменник, – произнес Фойерен, и затем голос его упал. – Но, господа… Я должен сказать о том, что мы не можем бежать сломя голову, когда у нас почти нет зацепок.

В городе начался новый снегопад.

Глава 17 Когда расходятся дороги

Поезд из Лоэннлиас-Гийяра пробирался в Этидо сквозь темноту и не на шутку разыгравшуюся вьюгу. В 889 году предрекали раннюю и морозную осень, которая закончится грандиозными снежными заносами, – и та поспешила выполнить все предсказания с небывалым усердием. По мнению одельтерцев, относившихся к холоду с неиссякающей лояльностью, конец осени выдался красивым и даже не особенно суровым. Вообще говоря, до недавнего времени ноябрь считался беззаботным периодом, и если не для людей всего мира, то для определенного одельтерского класса – несомненно.

Поезда на линии Лоэннлиас-Гийяр – Этидо походили один на другой как две капли воды: такие же окна, такие же лампы и такая же обивка кресел. Пассажиры, и те редко меняли свой состав: по обыкновению, тот, кто отбывал из магического университета, скоро вновь возвращался во Фье-де-ля-Майери; это место имело обыкновение надежно привязывать к себе людей. И лишь настроение путешествующих менялось в зависимости от времени года, экономической или политической ситуации и личных причин.

Возвращаясь в Этидо, мы не везли с собой ничего, кроме сокрушений о потерянном времени. Секретная делегация Ядовитых чародеев была обессилена, подавлена и даже не знала – может, мы возвращались сегодня прямиком к месту нашего расстрела.

Неудачи преследовали нас, но самой ужасной из них оказалась потеря Хитреца и его немногословного помощника. Эти двое пропали 13 ноября 889 года прямо из поезда!

Как только мы недосчитались людей, все делегаты собрались у купе Годеливы и Чьерцема. Кайхесши и Унемша молчали, скрестив руки на груди. Подпиравший стену вагона Матье скептически поджимал губы; последние пару дней на нем не было лица. Джасин, ехавшая в одном купе с Кадваном из-за того, что Чьерцем вдруг вспомнил об обязанности заниматься моей охраной, сиротливо жалась к стенке позади всех.

– Черт подери, они пропали прямо из поезда? У них же был билет до конечной! Такой же, как у каждого из нас, – недоумевал Таффур Вахэйль. – Хитрец понял, что кишка тонка, и решил все бросить по дороге домой? Мог бы прямо сказать, трус!

– Просто он одельтерец, – процедила сквозь зубы Кайхесши, и неаккуратные слова ее заставили месье Деверо помрачнеть пуще прежнего.

– Но эти проходимцы могли сбежать, удирая от некой опасности, о которой мы еще ничего не знаем! – выпалил Теаре, а потом, понизив голос, добавил: – Но у меня есть и другое предположение… А вдруг они прямо сейчас докладывают о… масках? Наших запрещенных иллюзорных масках. А? Кто знает…

– Говорил же я, что не понимаю ажиотажа Годеливы вокруг этого дельца! И никто не понимал, – решительно высказал Хелинш Хасте. – Весь этот цирк закончился тем, чем и должен был.

«Мы доверились незнакомцу, и что же? – со вздохом подумала я. – Доверие окупится сторицей! Интересно, как долго Стайеш будет носить передачи мне в тюрьму?»

Самой невозмутимой из нас была Годелива. Чародейка даже не сорвалась со своего места, чтобы удостовериться в пропаже; она лишь расправила свои юбки и заявила, что ни с кем не будет вести бесед, пока не прекратится паника. Мы имели достаточно поводов убедиться, что курьер и бывшая Архимаг недолюбливают друг друга, но при этом они были связаны странным, еще непонятным для нас доверием.

Перепалка между тем и не думала прекращаться – напротив, она разрослась до того, что Чьерцем Васбегард, неожиданно вставший на защиту месье Алентанса, уже еле сдерживал всеобщее возмущение.

– Уж о ком, а о Хитреце нам точно беспокоиться не стоит!.. Хорошо, может, и стоит, но вы еще не настолько с ним знакомы, – раздраженно выпалил он. – Ручаюсь, Фойерен не отрекается от своих обязанностей. Возможно, ему понадобилось закончить другие дела, но я склоняюсь к мысли, что он приступил к работе над вашей проблемой. Он обязательно найдет нас позже.

И сейчас в вагоне могла установиться почти безукоризненная, с поправкой на шум передвигавшихся по рельсам колес, тишина, но одинокий заливистый голос месье Брюно продолжал бренчать каленым тенором:

– Неужели вы не допускаете, что…

– Если ты не успокоишься, Теаре, я заставлю остальных думать, что ты крыса! – пригрозил Чьерцем, который уже порядком устал играть в дипломатию. – Такая маленькая, серенькая, с противными выпученными глазками.