Хитрость

Мое сердце затрепетало, когда он сделал шаг ко мне, и реакция его тела стала более заметной. Потянувшись к шее, Рассел сжал в кулак мои волосы и потянул голову назад. С глубоким рыком он наклонился. — Ты богиня. Ты знаешь это. Ты знаешь, насколько прекрасна. — Он толкнул меня, и я упала на кровать. — Это только фасад. С меня хватит.

Он подошёл к двери спальни.

— Завтра у меня деловая поездка, и когда я вернусь, мы с Александрией уедем.

— Ты куда?

— В этом доме больше десяти спален. Думаю, найду, где прилечь.

— Но слуги…

— Меня не колышет, что ты скажешь дорогому папочке. — Он подмигнул. — Не волнуйся об Александрии. Я возьму Джейн. Александрия даже не заметит твоего отсутствия.

Дверь захлопнулась, оставив меня замерзшей и брошенной. Через несколько минут я собралась, снова надела ночную рубашку и халат. Пробираясь через внешнюю комнату наших апартаментов, я открыла дверь и посмотрела в коридор. К счастью, он был пуст. Тихо, я подошла к лестнице, направляясь в винный погреб. Если бы кто-нибудь увидел меня, я бы взяла два стакана. Им не нужно знать, что один был для моей правой руки, а другой для — левой. Позволю им сделать свои собственные выводы.

Когда я проходила мимо двери Александрии, в коридор просочился тонкий лучик света, и я услышала голос Рассела.

— …я люблю тебя, и я скоро вернусь.

— Я тоже тебя люблю, папочка.

Ей было почти четыре, и ее словарный запас всё увеличивался.

— Помни, что я сказал: ты такая же красивая внутри, как и снаружи.

Смех Александрии просочился через открытую дверь.

— Папочка, перестань меня щекотать.

— Что? Скажи мне, — уговаривал он.

— Я и внешне тоже симпатичная, — прошептал голос маленькой девочки.

— Правильно, принцесса.

Я тихо пошла к лестнице.

Глава 12

Нокс

Присутствие Чарли́ в моей постели должно было исключить сеансы утренней дрочки, а не усугубить. Черт, всё, что мне оставалось делать, — это как можно быстрее попасть в душ и не кончить по пути в ванную, где с прошлой ночи по всему полу приветственной тропой растянулась мокрая одежда.

Утром я отправил Айзеку сообщение, чтобы он достал мне другую пару туфель. Я планировал сменить одежду, но кто, черт возьми, лезет в душ в туфлях? Ответом будет — Я. Не то, чтобы я когда-либо делал нечто подобное раньше. Опять же, я никогда не был так опьянён смесью страсти и ярости, что я не знал, зайду или свалю. Вчера вечером я был на грани потери контроля. Желание и гнев создали убойную смесь, и в пылу момента я не был уверен, кто выживет. К счастью, единственными жертвами были мои итальянские лоферы.

Вот что Чарли́ сделала со мной. Она превратила меня в кого-то другого.

Ступая под прохладный душ, я сжал член и закрыл глаза, в то время как перед глазами пролетали сцены в этом же душе предыдущей ночью: это уродливое красное платье падало с ее плеч, обнажая сексуальное тело. Её безвкусный макияж и те дешевые босоножки на высоком каблуке, из-за неустойчивости которых у меня было больше над ней контроля.

Член затвердел, моя рука стала неприемлемой заменой её узкой, влажной киски.

С того момента, как увидел её в баре, я знал, что собираюсь жестко ее поиметь, но никогда в жизни я не ожидал, насколько она будет готова. Её сопротивление исчезло, как только я нагнул её и взял то, что было моим. Умышленно, я заполнил её — без какой-либо прелюдии, не удостоверившись, что она готова. Я врезался по самые яйца, с каждым толчком всё жестче, вонзаясь в её бедра пальцами. Первобытная потребность кричала мне выйти, сорвать презерватив и ощутить её мягкую кожу. Я хотел заклеймить её. Я хотел, чтобы весь мир узнал, что она моя. Вместо этого, как только был окружен ею, я потерял себя.

С каждым погружением — она была Раем — я не мог и не хотел уходить.

Мои шары сжались, и кулак задвигался быстрее. Кусая губу, я вспомнил, как её стоны эхом отражались по всей душевой кабине. Её киска сжимала мой член, когда её тело застыло, и голова упала вперед. У меня не было цели доставить ей удовольствие. Только брать. Однако снова и снова она взрывалась. По-видимому, даже жёсткий секс идеально подходил Чарли́.

— Блять. — Мой лоб ударился о стену, когда струя спермы разрисовала плитку. — Дерьмо, — пробормотал я, когда мои плечи ссутулились, и я моргнул, снова активировав мир вокруг.

Возможно, я сказал себе, что наказываю её, удерживая член, но, стоя под холодным душем, было довольно, мать вашу, очевидно, что она не единственная мученица.

Ступая по мягкому ковру спальни, мокрый, я был счастлив найти комнату пустой. Я старался быть тихим, но всего лишь мысли о ней сделали это нереальным. Последнее, чего я хотел, чтобы она знала о том, какую власть надо мной имеет и как сильно я её хочу.