Хитрости Локка Ламоры

– Черт, совсем башка дырявая стала: уже и не помню, за что вы мне платите.

– Вот и славно.

Галдо сунул кошелек обратно под плащ и поспешил на помощь брату, который забрался на телегу и стоял над средних размеров деревянной бочкой. Затычка в крышке отсутствовала, и через маленькое круглое отверстие внутрь поступал воздух. Кало трижды стукнул по крышке, и в ответ изнутри послышалось три слабых удара. Радостно ухмыляясь, близнецы Санца сгрузили бочку на землю и кивнули возчику на прощанье. Мужик уселся на передок телеги и, весело насвистывая, укатил в темноту; в кармане у него позвякивали монеты на общую сумму, двадцатикратно превосходившую продажную стоимость бочки.

– Сдается мне, это вино еще слишком молодое и резкое, чтобы разливать по бутылям, – сказал Кало, когда они откатили бочку к своему укрытию в дверной нише.

– Выдержать, что ли, в погребе еще лет пятьдесят-шестьдесят?

– Я думал просто в реку вылить.

– Вот как? – Галдо побарабанил пальцами по бочке. – Чем же река заслужила такое наказание?

Из бочки донеслись невнятные звуки протеста. Оба брата наклонились к отверстию в крышке.

– Я уверен, Клоп, – начал Кало, – что ты в состоянии удовлетворительно объяснить, почему ты сидишь там в бочке, а мы торчим здесь на улице, сходя с ума от тревоги за тебя.

– Объясню все в лучшем виде. – Голос Клопа звучал сипло и гулко. – Останетесь довольны. Только сперва скажите, как все прошло?

– Просто великолепно, – ответил Галдо.

– Через три недели, самое большее, мы приберем к рукам все состояние Сальвары, вплоть до последних шелковых панталон его супружницы, – добавил Кало.

Мальчик испустил стон облегчения:

– Здорово! А со мной вот какая история приключилась: гляжу, по улице топает целая толпа желтокурточников, прямиком к вашему переулку. Я их отвлек, само собой, да таким манером, что они люто разозлились и погнались за мной. А я, значит, помчался во все лопатки в Старокрепостной квартал, к знакомому бондарю. Он ведет дела с винодельнями выше по реке, и у него во дворе полно пустых бочек. Ну, я запрыгнул в одну из них и сказал, мол, если он разрешит мне посидеть в ней, а после Лжесвета доставит меня сюда, то заработает восемь солонов.

– Восемь? – Кало поскреб подбородок. – Этот пройдоха запросил десять, а получил одиннадцать.

– Ну… ничего страшного. – Клоп кашлянул. – Когда мне совсем наскучило сидеть без дела в тесноте и темноте, я тихонько выбрался и стянул у него кошелек. Там на два солона медяков. Получается, часть денег мы вернули.

– Я уже собирался посочувствовать тебе, бедному, полдня проторчавшему в бочке, – сказал Галдо. – А тебя, болвана, следует хорошенько отругать за дурость.

– Да ладно тебе! – В голосе Клопа послышалась обида. – Мужик-то уверен, что я все время просидел в бочке, а потому на меня ну никак не подумает. А ты сейчас отвалил ему кучу денег, так что и тебя он всяко подозревать не станет. Все отлично вышло. Локк наверняка оценит мою проделку.

– Клоп, – сурово промолвил Кало, – Локк нам как брат, и наша любовь к нему безгранична. Но самые роковые слова из всех, существующих на теринском наречии, – это «Локк наверняка оценит мою проделку».

– Соперничать с ними могут лишь слова «Локк научил меня новому трюку».

– Ибо единственный на свете человек, которому сходят с рук фокусы, измышленные Локком Ламорой…

– …это сам Локк Ламора…

– …поскольку, по нашему мнению, боги приберегают его для какой-нибудь поистине впечатляющей смерти. С дыбой, клещами и раскаленным железом…

– …и многотысячной толпой улюлюкающих зрителей.

Братья одновременно кашлянули.

– Ну, как бы там ни было, – после долгой паузы проговорил Клоп, – кошелек я стянул и мне все сошло с рук. Может, теперь уже домой двинемся?

– Домой, – задумчиво повторил Кало. – А и пожалуй. Локк с Жаном будут рыдать от счастья, как любящие бабульки, когда увидят тебя живым-здоровым.

– Думаю, вылезать тебе не стоит, – сказал Галдо. – Ножки у тебя небось совсем одеревенели, и шагу ступить не сможешь.

– Так и есть! – жалобно проскулил мальчишка. – Но вам нет нужды тащить меня на руках всю дорогу…

– Золотые твои слова, Клоп. Ты прав, как никогда.

Галдо встал с одной стороны бочки и кивнул брату. В унисон насвистывая, близнецы покатили бочку по булыжной мостовой, и нельзя сказать, что они выбрали самый короткий или самый ровный путь до Храмового квартала.

Интерлюдия Локк объясняет

– Это случайно вышло, – наконец заговорил Локк. – Оба раза случайно.

– Прошу прощения? Должно быть, я ослышался. – Отец Цеппи сузил глаза и уставился на Локка, тускло освещенного красным огоньком маленькой глиняной лампы. – Могу поклясться, ты сейчас сказал: «Швырните меня через парапет, пожалуйста. Я никчемный маленький засранец и готов умереть сию же минуту».