Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть первая

Однако ж автор этой истории, несмотря на то, что он со всею любознательностью и усердием допытывался, какие именно деяния совершил Дон Кихот во время третьего своего выезда, так и не мог обнаружить на сей предмет каких-либо указаний, — по крайней мере, в летописях подлинных; только в изустных преданиях Ламанчи сохранилось воспоминание о том, что, выехав из дому в третий раз, Дон Кихот побывал в Сарагосе и участвовал в знаменитых турнирах, которые в этом городе были устроены, и там с ним произошли события, достойные его неустрашимости и светлого ума. О смерти его и кончине также ничего не удалось узнать, и так бы автор ничего не знал и не ведал, когда бы счастливый случай не свел его с одним престарелым лекарем, обладателем свинцовой шкатулки, найденной, по его словам, среди развалин какой-то древней часовни, которую восстанавливали; и вот в этой-то самой шкатулке оказались пергаменты, на которых готическими буквами были написаны испанские стихи, в коих содержались сведения о многих подвигах Дон Кихота, о красоте Дульсинеи Тобосской, о наружности Росинанта, о верности Санчо Пансы и о погребении самого Дон Кихота, а также несколько эпитафий и похвальных стихов нраву его и обычаю. И те из них, которые удалось прочитать и разобрать, правдолюбивый автор этой новой и доселе невиданной истории здесь приводит. При этом за огромный труд, который пришлось положить на розыски и копанье в архивах Ламанчи, дабы вытащить помянутую историю на свет божий, автор не требует от своих читателей никакой другой благодарности, кроме того, чтобы они отнеслись к ней с таким же доверием, с каким люди здравомыслящие относятся к рыцарским романам, которые пользуются ныне таким успехом: это вполне вознаградит и удовлетворит его и подвигнет на то, чтобы извлечь и разыскать другие, если и не столь правдивые, то, во всяком случае, не менее занятные и увлекательные.

Вот первые слова пергамента, обнаруженного в свинцовой шкатулке:

Академики из Аргамасильи, местечка в Ламанче, на жизнь и на кончину доблестного Дон Кихота Ламанчского

Hoc Scripserunt[289]

Черномаза, академика Аргамасильского,

на гробницу дон Кихота

эпитафия

Скиталец, словно Грецию — Язон[290]

,Прославивший ламанчские пределы;
Чудак, чей ум, как флюгер заржавелый,
И ветрен был, и столь же изощрен;

Певец, меж виршеплетов всех времен,

Быть может, самый тонкий и умелый;
Боец, настолько яростный и смелый,
Что до границ Катая[291] славен он;

Тот, кто, затмив собою Амадисов,

Гигантов, словно карликов, сражал;
Тот, кто был даме предан всей душою;

Тот, кто, вселяя зависть в Бельянисов,

Верхом на Росинанте разъезжал,
Почиет под холодной сей плитою.

Крохобора, академика Аргамасильского,

In Laudem Dulcineae De Toboso[292]

сонет

Ты, кто узрел сей толстогубый рот,
Внушительную стать и лик курносый,
Знай: это Дульсинея из Тобосо,
Которою пленился Дон Кихот.

О ней мечтал он ночи напролет,

Монтьеля травянистые откосы
И Сьерры Негры[293] голые утесы
Исхаживая, пеший, взад-вперед,

В чем Росинант повинен… О светила!

Зачем судили вы, чтоб в цвете лет
С обоими произошло несчастье?

Ее красу от нас могила скрыла,

А он, хотя узнал о нем весь свет,
Погублен ложью, завистью и страстью.

Сумасброда, остроумнейшего академика Аргамасильского,

в похвалу Росинанту, коню дон Кихота Ламанчского

сонет