Хитрый Уралец

СКАЗКИ ТРИДЦАТОГО ВЕКА

Корреспонденту нашего журнала удалось побывать в 2948 году (две тысячи девятьсот сорок восьмом) и благополучно вернуться из этого совершенно фантастического путешествия. Будучи во власти господствующего предрассудка, что «Уральский следопыт» занимается лишь «делами давно минувших, дней, преданьями старины глубокой», наш корреспондент и в 2948 году увлекся поисками древностей для журнала.

Все ему там оказалось внове, поэтому он ухватился за сказки и доставил несколько штук в редакцию, вместе с примечаниями тех времен.

— Но ведь это сказки тридцатого века! — воскликнул обрадованный секретарь журнала, который в мечтах о будущем перебирал ворох рукописей о приключениях опричников, купцов, бродячих артистов, изобретателей свечки и гвоздя.

И мы решили печатать сказки, доставленные из тридцатого века, помня старую русскую поговорку:

«Сказка— ложь, но в ней намек: добрым молодцах урок!»

ХИТРЫЙ УРАЛЕЦ

Давным-давно жили три парня, три друга-уральца: Борис, Петр и Василий. Тогда еще дымили^[1] заводы, и еще не все доискивались до сути тайн природы, не все люди были учеными, инженерами, что владеют и техникой, и искусствами. Даже попадались граждане на особицу — занимались одной поэзией, философией или только музыкой.

Борис и был музыкантом, а Петр — инженером. Василий тоже был инженером, но назывался космонавтом: он летал на Луну, в те времена — редкость, и такие носили привилегированное имя.

Однажды Борис, Петр и Василий отправились в лес^[2]. В ту пору не знавали туристских баз на Венере. Хочешь заботиться о гармонии своего тела и здоровья — двигайся на досуге в бездымные места, растительность, флора, стало быть, поглощала углекислый газ и от человеческого дыхания, и от тогдашних производств.

Чтобы шлифовать характер, закалки ради, как и нынче, ставили себе какую-нибудь трудную цель. И три друга-уральца наметили нехоженую вершину далекой горы.

Долго ли, коротко ли шагали они, и сколько сил потратили, — неизвестно. Переплыли двести рек, пересекли двести перевалов, перебрались через двести болот^[3], и музыкант Борис первым устал.

— Спел бы веселую песню — и приободрился, — сказал ему тренированный Василий, космонавт.

В те века люди не очень-то умели управлять своими организмами. Потеряли энергию — испортилось у парней настроение. И они начали браниться.

— Что вы понимаете в песнях, в музыке! — забрюзжал музыкант Борис. — Вы же инженеры!..

— Это вы, люди искусства, не можете отличить космической скорости от кибернетики! — напустился на него инженер Петр.

Они сидели у подножия высокой горы. Борис и Петр спорили, а Василий, космонавт, оглядывался вокруг. Палило солнце, но у горизонта вставали грозовые тучи. Спорщики их не замечали, а Василий заметил и понял: будет непогода, «Дай проучу, — решил он. — Пусть сами увидят, кто прав…» И не сказал им ничего. Музыкант Борис бахвалился, что понимает и может играть самые тонкие мелодии. А инженер Петр упрекал его в незнании радиохимии и телемеханики. И в пылу каждый уличал другого:

— Ты некультурен и ты ненастоящий человек!

— Искусство, музыка — вот истинно человеческие наслаждения! — кричал Борис.

— Анализ изящного доказательства трудной теоремы — тоже наслаждение и искусство! — кричал Петр.

Василий, космонавт, хоть и сам дал повод спору, все помалкивал да помалкивал. Дошло, что Борис и Петр вдвоем навалились на него:

— Ты-то что молчишь?!

— Хочешь казаться умнее нас?!

— Я думаю, вы оба неправы. Глядите! — показал им Василий на тучи.

Тут и нагрянула свирепая буря — ураган с ледяным ливнем. Погода на земле была хаотическая — почти никак не управлялась, едва начинали сбивать ее капризы, умели вызвать лишь дождик на поля. На Урале случалось только по три-четыре разных погоды на дню. Вот как жили!

Поначалу холодная лавина ветра и воды потеснила трех друзей. Василий, космонавт, будто с испугу, побежал нарочно вниз, с горы. «За мной!» Борис и Петр поддались внезапности и бездумно обогнали его. Лавина подгоняет — они отступают, да так, что энергию расходуют без всякого расчета. На краю глубокого ущелья, куда их грозила смыть бушевавшая стихия, музыкант Борис совсем раскис.