Хиты эпохи Сёва

Исихара не сомневался, что причина его сегодняшнего проигрыша не в потере боевого духа. Во время счета он изобразил так называемую эротическую разминку, принципы которой вычитал в статье о сексуальных практиках. Он тряс конечностями, с удивительной скоростью вращал туловищем и крутил шеей, причем смеялся так, что кожа на лице чуть не лопалась. На счет «ножницы» он, как и Нобуэ, выбросил «бумагу», и оба проиграли. Яно, Сугияма и Като показали «ножницы». Разыгрывая с Нобуэ два последних места, Исихара сменил тактику и совершил последовательность движений, которую считал некой эзотерической разновидностью йоги: испуская из глубины горла пронзительный писк, напоминающий крики дельфинов, он обеими руками скреб тело от паха до шеи, одновременно перебирая ногами, точно Мохаммед Али на ринге. Такие манипуляции обычно наводили остальных друзей на смутную мысль, что на свете все-таки есть вещи поважнее игры в «камень-ножницы-бумагу». Нобуэ, лицезрея пляски Исихары и слушая его вопль: «Только не во время йогийогийоги-и-и!» – мысленно уже смирился с поражением и смиренно показал «ножницы». Исихара, продолжая скрести левой рукой яйца и грудь, не сомневался в своей победе. Он издал боевой клич – и внезапно снова выбросил «бумагу». Некоторое время он стоял столбом, тупо уставившись на собственные пальцы. Придя в себя, он молча развернулся и поплелся прогревать машину. На лице у него застыла улыбка, глаза поблескивали в свете осенней луны, а его мерцающая аура была такой яркой, что могла бы вызвать припадок у нервного человека или ребенка, но все же ему было очень грустно.

– Мне просто не повезло, – твердил он сам себе.

Когда автомобиль несся по Футю-авеню, на заднем сиденье уже вовсю шло веселье. Като, по-матросски балансируя в подскакивающем минивэне, выбирал концертные костюмы для выступления. Яно, невероятно радуясь своей первой победе за восемь месяцев, широко улыбался и повторял:

– Даже не верится! Подумать только, я – я! – буду исполнять главную партию! Такого со мной не случалось со школы, когда на конкурсе талантов я изображал Тони Тани и пел «Ча-ча-ча на счетах». Меня вызывали на бис несколько раз, устроили стоячую овацию…

Нобуэ тщетно пытался выяснить у Яно, какую песню тот собирается исполнять сегодня вечером, поэтому Като выбрал композицию сам.

– Яно-рин, а Яно-рин, – потряс он Яно за плечо, – «Любовь до гроба» подойдет?

Но Яно его не слышал и только улыбался себе под нос, рассказывая историю своего школьного триумфа, хотя его все равно никто не слушал:

– Фокус в том, что я лучше всех умел считать на счетах, но у нас в классе был один придурок по фамилии Накаяма, и я поспорил с ним на его электронный калькулятор и выиграл, обставил его. А этот Накаяма, вот в чем дело, уже в четырнадцать – и не из-за болезни или типа того, а просто потому что волосы у него от природы редкие, – начал носить парик. Наверное, ему родители посоветовали. И вот однажды во время землетрясения парик свалился, и весь класс понял, что волосы у него ненастоящие, и Накаяма пришел в ярость и начал бить и пинать любого, кто попадется под руку. Вот какой придурок, хотя, кажется, инцидент с париком случился уже после того, как я обставил его на счетах…

История Яно никого не интересовала, но он все бубнил и бубнил без конца.