Хиты эпохи Сёва

Сугияма занял третье место, а значит, ему выпала участь быть на бэк-вокале, поэтому он начал распеваться, монотонно выводя: «А-а-а-а-х-х» между двумя глотками спиртного, которым он угощал и остальных. Для вечеринки Яно и Като купили в винном магазинчике «Горо-тян» на углу несколько двухлитровых алюминиевых бидонов пива и большую бутыль виски «Сантори уайт» и теперь перекатывали сосуды с выпивкой туда-сюда, словно мячи для регби. Скоро все набрались в хлам. Тем временем из пары десятков костюмов, купленных в складчину, Като выбрал один, который больше подходил для исполнителя в жанре энка из низкопробного кабаре: голубой атлас, лацканы с блестками из фальшивого золота и соответствующая рубашка с галстуком-бабочкой. Он немедленно облачился в него, хотя спьяну в трясущемся минивэне такие манипуляции вызывали у Като позыв к рвоте, о чем он тут же весело сообщил окружающим. Закончив экипировку, он раздел Яно, хотя тот продолжал бубнить свою историю о противостоянии калькулятора и счетов, и стал его наряжать, словно куклу Барби, в кожаный костюм с косыми застежками-молниями. Низ костюма представлял собой мини-юбку на лямках, украшенных металлическими красными розочками как раз на уровне сосков. При виде такого преображения Сугияма и Като разразились одобрительными возгласами, обдав переодетого Яно пивным перегаром. Тем не менее тот продолжал нудить про калькулятор и счеты, даже когда Като зачесал ему назад волосы, накрасил губы помадой и обрядил в сетчатые колготки, дополнив образ туфлями на высоких каблуках. Тем временем Сугияма напялил кимоно с блестками и попытался прослушать предложенную к исполнению песню, однако из-за слишком туго подвязанного пояса оби неожиданно для всех блеванул. Яно на своих шпильках поскользнулся на блевотине и грохнулся об пол. Это ничуть не смутило Сугияму, который, допев песню до конца, стал орать Исихаре, чтобы тот включил трек заново.

Ведя машину по скоростному шоссе Томеи, Исихара пел «Любовь до гроба» вместе со всеми, однако, поскольку он не пил с того момента, как они покинули квартиру Нобуэ, ему никак не удавалось избавиться от странного раздражающего предчувствия беды. Когда машина выехала на шоссе Одавара-Ацуги, безумство на заднем сиденье вышло на новый уровень, поскольку обычно спокойный и уравновешенный Като высунул голову в боковое окно и, захлебываясь собственной блевотиной, стал орать на всю округу:

– Любо-овь до гроба-а-а-а!!!

Наблюдая за Яно, Сугиямой и Като, которые снова и снова повторяли припев, продолжая дуть пиво и виски, Нобуэ не мог сдержать улыбку. Эти трое, обычно подавленные, сейчас отрывались на полную катушку. Рвотные массы забрызгали весь пол минивэна, и все-таки друзья наконец-то взбодрились. С наслаждением вдыхая свежий воздух, струящийся через приоткрытое окно, Нобуэ решил закурить и полез на пассажирское сиденье позади Исихары.

– Что за дела, Иси-кун? – спросил он, прикурив сигарету. – Ну проиграл ты в «камень-ножницы-бумага», обидно, конечно, но с чего ты вдруг так притих? Тебе что-то не нравится?

Глаза Исихары налились кровью – он редко сидел за рулем и по неопытности не отрывал взгляд от дороги.

– Като, Сугияма и Яно вообще слетели с катушек! – продолжал Нобуэ, устраиваясь на пассажирском сиденье. Так у нас и бухла не останется. Будто в первый раз дорвались до выпивки.

– Нобу-син, – заговорил Исихара, продолжая немигающим взором следить за дорогой, – я не знаю, в чем дело, но у меня дурные предчувствия.

* * *

Исихара припарковал машину на привычном месте около пляжа, километрах в десяти от Атами. От шоссе Манадзури туда вела узенькая и незаметная дорожка, которая оканчивалась у огромного бетонного волнореза. Яно, Като и Сугияма, пошатываясь, вылезли из машины с микрофонами в руках и заорали:

– Эй, давайте скорее!

Исихара и Нобуэ с трудом вытащили наружу все оборудование. Нобуэ включил в машине свет, чтобы Исихаре было удобнее, а затем побежал в сторону пляжа. Никто из друзей не заметил, что метрах в двадцати от них в тени гигантского бетонного монолита притаились четыре женщины.

II

Небольшой пляж располагался в подковообразной бухте, где возвышался закругленный бетонный волнорез высотой около трех метров. К нему вела узкая тропинка, обрамленная густыми зарослями сосен. Место было надежно укрыто от посторонних взоров, так что с дороги не просматривалось даже при зажженных фарах минивэна. Заметить его можно было только с моря, но поздним субботним вечером в заливе Атами болталось лишь несколько рыбачьих лодок. К тому же пляж не пользовался популярностью ни у туристов, ни у местных влюбленных парочек. Пейзаж украшали нагромождения бетонных блоков, напоминающих исполинские детские кубики; воняло гниющими водорослями, а сам пляж, где обломков камней было больше, чем песка, по размеру примерно равнялся баскетбольной площадке. Картину дополняли остовы старых автомобилей и рыбацких лодок, которые делали пляж еще более холодным и безжизненным.