Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость

«На горючее, сэр. Бензин или дизтопливо, на выбор. Фермерам-то зашибись, а в городе выдают по одному ваучеру в месяц. Я заметил, у вас цистерна почти полная? Если сейчас горючего не надо, можете перепродать ваучеры или поменяться».

Я прикинул в уме. Двадцать пять галлонов в месяц — это триста в год. Чуть больше, чем семь баррелей. Сколько тогда Вин Чёрч и доктор Зорин насчитали? Семь баррелей на человека — уровень Великой Депрессии! А в городе дают в пять раз меньше, то есть полтора барреля. Добро пожаловать в девятнадцатый век, дамы и господа.

Сэм вздохнул: «Ладно, давайте ваши билетики в кино, капрал. Поменяемся».

«Распишитесь вот тут и вот тут. И ручку верните, если можно. У меня вчера шесть ручек увели — не напасёшься, — сказал капрал: — Огромное спасибо. Вот, копия закупочной ведомости — вам. С вами приятно иметь дело».

«Спасибо за покупку, джентльмены, — грустно пошутил Сэм, — Непременно заходите к нам опять».

Мы обнаружили Аманду Паттон сидящей на ступеньках бомбоубежища. Растрёпанная, босая, она раскачивалась из стороны в сторону и скулила, как потерявший маму слепой щенок. Хейзел и Нэт, тоже небрежно одетые, что-то переставляли на почти опустошённых полках. Единственная полка, заполненная от стены до стены туалетной бумагой и бумажными салфетками — выглядела как дурацкая шутка. Вопреки ожиданиям, солдаты не тронули запасы спиртного. Скорее всего, напитков не было в прайс-листе. Я усмехнулся, увидев, что осталось от столь оберегаемых Амандой запасов средств личной гигиены: упаковка лезвий «Шик», большая «семейная» коробка стирального порошка, четыре брусочка мыла и два тюбика «Колгейт».

Сэм присел на ступеньки рядом с женой, обняв её за плечи. «Ну, не плачь, конфетка! Это не конец света».

«Откуда взялись эти сволочи? — скривился Кормак, — Да ещё с грузовиками!»

«А как ты думал? — сказал я: — Бах! Нефть кончилась! Автомобили встали? Ты же нефтяник, хоть и не с буровой, а с Биржи! Ладно, государственный дефолт. Прекратился импорт. Но ведь добычу внутри страны никто не отменял. Вряд ли сейчас США добывает намного меньше, чем год назад».

«Согласен. Возможно, на проценты меньше, но никак не в разы. И что?»

«Я так думаю, Правительство послало войска установить контроль над всей нефтяной инфраструктурой: от скважин до автозаправок. В апреле, когда мы были в Хьюстоне, у полиции не хватало горючего. Ясное дело, горючее перенаправили на нужды армии. А сейчас — армия уже сама производит достаточно для своих нужд и даже щедро раздаёт излишки. Вот — нам же ваучеры дали?»

«План красивый, — согласился Кормак, — Первое: собрать в армию всех обученных. Национальную Гвардию мобилизовали. Это чтобы не шлялись где попало и не превращались в бандитов и мародёров. Второе: инфраструктура. Взять под охрану дороги, мосты, энергоснабжение, связь. Третье: горючее. Без горючего армия — бесполезна. А теперь началась четвёртая фаза: армия потихоньку устанавливает контроль над производством и распределением продовольствия. Чтобы было чего жрать, когда закончатся стратегические запасы».

«Я уверен, концлагеря и пластиковые гробы тоже наполняются по плану, — сказал Сэм, — Только всё это фигня, ребята. Теория заговора. Я думаю, дело куда проще».

«Проще?» — Кормак повернулся к Сэму.

«Проще! Собрались умные парни где-то в Хьюстоне. Объявили себя чрезвычайным комитетом. Послали на хрен старых пердунов из администрации. И начали, наконец, отдавать Нацгвардии, полиции, и всем прочим — разумные приказы. В Техасе есть нефть и нефтеперегонные заводы. У фермеров есть жратва. В городах умеют синтезировать аспирин и ещё не разучились шить одежду и обувь. Грузовики тоже есть, с водителями. Надо только вытащить всех из щелей и заставить что-то делать. По-моему, замечательно».

«Тебе будто нравится, нас обобрали до нитки, Сэм», — сказал Кормак.

«Не нравится! Но я понимаю логику».

«И в чём логика?»

«Минимизация разрывов в экономике. Конечно, я могу пысать кипятком, у меня выгребли запасы из Бункера. Зато в октябре я поеду в Джостер продавать кукурузу и масло — и покупать те же джинсы, соль, или мыло. Как результат, у меня есть чем задницу прикрыть, а у производителя джинсов — что на стол детишкам поставить. Теперь представьте, вот я сижу с шестьюдесятью парами джинсов на своей кукурузе, а в городе — голод. Спятившие с голодухи горожане мелкими группами прорываются сюда с дробовиками, и никому не достанется — ни жратвы, ни джинсов. Мы просто перестреляем друг друга нахрен».

«Последний оставшийся в живых заберёт всю кукурузу», — сказал я.

«Ну и хрен с ним, с последним оставшимся. Посидит тут на ферме несколько лет и сдохнет от воспаления лёгких или ещё какой фигни. Одиночка — не выживет. Без работающей экономики — всем хана».

«В прошлом году, Сэм, ты говорил обратное».

«Не отрицаю, Кормак. В прошлом году я дурак был. Ничто не прочищает мозги лучше, чем группа парней в камуфляжках, с „Хамви“ и пулемётами. Особенно если привезли офигенный чемодан с баксами».

«Значит, американская экономика сообщает: слух о моей смерти был сильно преувеличен», — сказал я.