Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость

Университетская наука — прекрасное достижение цивилизации, но зарплаты смешные. Главное в жизни — выиграть грант. Однако, научные гранты теперь — большая редкость, чем реальная работа в Европе. На исследования в области нефтяной геологии деньги давать перестали в 2008 году, как отрезало. Инженерные факультеты кое-как выживали на «зелёнке»: придумывали «бесшумные» ветряки и солнечные водонагреватели. С солнечными батареями для производства электроэнергии сразу вышел облом. Хоть Лейден и считается в Нидерландах «родиной современного электричества», дальше лейденской банки в 1745 дело не заладилось. Электрические технологии с тех пор отправились в кругосветку: из Англии в Америку, оттуда — в Японию, да так и застряли в Южной Корее и на Тайване.

В середине 2013, закончились и ветряки. Трудолюбивые и умелые немцы понастроили их тысячами и доказали всему миру: ветер — дело непостоянное. Сегодня дует — завтра нет. Моряки и мельники в Голландии знали этот печальный факт ещё при Римской Империи. Если теряете деньги на «классических» ветрогенераторах, на высокотехнологичных и дорогих «бесшумных» — разоритесь вдвое быстрее. Впрочем, с моей докторской в области строения органов зрения беспозвоночных Каменноугольного периода, ветрогенераторы меня интересовали не больше, чем любой другой источник электричества и финансирования. На мои профессорские потуги — два академических часа в неделю — особенно не разгуляешься.

Итак, повезло. Настоящая работа, на настоящем газовом месторождении. За настоящие деньги! Мои беспозвоночные Каменноугольного периода поглядели на циферки годовой зарплаты, и у них от удивления вывалились все органы зрения! Как говорится, «от такого предложения невозможно отказаться».

До НХЭЛ, в России я как-то не побывала, даже в качестве туриста. Москва оказалась современным городом. Аэропорт «Домодедово» похож на амстердамский «Схипхол»: огромный, удобный, но уже перегруженный. «Аэроэкспресс» — не хуже экспресс-поездов в Нидерландах, и примерно соответствует по стоимости билетов. Несколько подкачала московская подземка. Карманный путеводитель расписывал красоты «подземных дворцов Метро», но в реальности наблюдались: грязь, толпы, зверское выражение на лицах большинства пассажиров.

Я прогулялась по Красной Площади, с последующим посещением Кремля. На музей «Грановитая Палата» — решила не тратиться. Так мой туризм закончился, и начались рабочие будни.

Из Москвы в Ново-Холмск летела в бизнес-классе «Аэрофлота». Руководителям отделов в НХЭЛ положены дорогие билеты.

Маленький аэропорт Ново-Холмска по сравнению с блистающими стеклом и алюминием «Домодедово» или «Схипхол» — выглядел убого. По самоходной лесенке пассажиров выгружают прямо на взлётное поле. Для бизнес-класса подали отдельный автобус, дребезжащий и крепко пропахший бензином. Хорошо, я прошла иммиграционный контроль в Москве. В Ново-Холмске из автобуса надо тащиться на второй этаж, чтобы поставить штампик в паспорт! Похоже, создатели аэропорта хотели прикрутить ко второму этажу трапы и выгружать самолёты прямиком в паспортный контроль, но вспомнили, так не умеют пока, и решили ограничиться лесенками и автобусами.

У выхода, водитель держал табличку с логотипом НХЭЛ. Его новенький чёрный «Лендкрузер» доставил меня в городок «Сосенки», где квартира-студия тоже оказалась абсолютно новой и вполне приличной.

Офис НХЭЛ — ничего примечательного: стандартное железобетонное здание, кабинеты-«стекляшки» для начальства, «загоны» и «кубики» — для личного состава. На стене инструкция на случай землетрясения: здание сейсмоустойчивое, поэтому никуда убегать не надо. Если сильно трясёт — спрятаться под столом! Оказалось, все шкафы намертво прикручены к стенам, а стеклопакеты в окнах — армированы алюминиевой сеточкой.

По сравнению с огромными комнатами Лейденского университета, мой новый кабинет был мал: два на три метра, зато заместо антикварной мебели — всё по последнему слову техники. У алюминиевого кресла — десяток регулировок. Нажатием кнопки — столешница поднимается или опускается. Два огромных плоских монитора стоили наверняка больше университетского сервера.

«Устраивайтесь, — сказал Ланц, — Элли, наша секретарь, поможет вам с отделами IT и Собственной Безопасности. В понедельник пройдёте обязательное обучение. Называется „BOSS/HUET/ASE“. Не доводилось раньше?»

«Нет».

«Все специалисты обновляют квалификацию каждые три года. Как посвящение в масонскую ложу…»

У масонов при испытаниях — фартуки и белые перчатки, у нефтяников — космические скафандры. Комплект для выживания в арктическом море слегка похож на высотный костюм пилота. Сделанный из толстого неопрена, подбит изнутри слоем губчатой термозащиты. Снимаем обувь. Левая нога, правая нога, левая рука. Теперь — голову! Горло сжимает резиновая манжета. Правую руку — в рукав, потянуть за хлястик герметичной «молнии». Через три минуты в скафандре становится жарко, а по коже ползут капельки пота. Но это хорошо: как окажетесь в ледяной воде, температура будет в самый раз.