Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость

Интересное впечатление оставило посещение местного рынка. С одной стороны площади — нищенские палатки с «фирменными» подделками из Китая. В магазине морепродуктов глаза разбегались от копчёной рыбы, невероятных размеров камчатских крабов и красной икры. Овощные лотки выглядели грязными, скудными, и притом — дорогими. Противоположную сторону площади занимали вполне современные модные магазины, с европейским ассортиментом и вдвое дороже голландских цен. Отражаясь в сверкающих витринах, маневрировал на инвалидном кресле безногий в военном камуфляже, тыкая в прохожих засаленной шапкой. Ясно: покупать еду следует в супермаркете, а на рынок — исключительно за дарами моря.

На следующее утро, я сидела в несколько более просторном кабинете Ланца, а тот ставил мне первую задачу: проект бурения на восточном фланге Пинежского.

«Кальвин, я в бурении мало что понимаю».

«В современной нефтедобыче, Сандра, универсалов нет. Скажем, я плохо разбираюсь в гидродинамике, но у меня есть специалисты. Аластаир Мак-Брайд — вообще гений. Вы защищались как палеонтолог?»

«Да».

«Значит, ваши сильные стороны — общая геология и седиментология. Сколачивайте рабочую группу: один структурный геолог, один петрофизик, два инженера-разработчика, два технолога. Динамическая модель уже построена. С июня, кластер — в вашем полном распоряжении. Когда обоснуете координаты забоев, дадим на три или четыре недели инженера по конструкции скважин».

Я кивнула. «Мак-Брайда можно мне в команду?»

«До октября он занят запасами. Защитимся в русской Комиссии, тогда — пожалуйста. И ещё. Буровики будут настаивать, чтобы вы сэкономили деньги на геофизических исследованиях. Ни за что не поддавайтесь. Надо, подкатим тяжёлую артиллерию: доктор Зорин кого хочешь переспорит…»

В конце июня в городе неожиданно выключили ежедневный дождь, и прорезалось летнее солнышко.

«Богиня Минерва намекает: пора геологам в поля», — прокомментировал Вик Зорин.

«Вам-то зачем? — удивилась я, — У вас с Мак-Брайдом — компьютерные модели».

«Это у плохих геологов — кроме моделей ничего нет. А хорошие специалисты полагают, надо смотреть породы на реальных обнажениях. Разве вы против прокатиться на север, на пару недель? Сразу станет понятней, с чем имеете дело на восточном фланге».

«Ещё бы: против! Шесть лет не выезжала в поле. Без грантов — приходилось довольствоваться походами в запасники геологического музея. Палеонтолог в кресле!»

«Тогда — какие проблемы? Напишите Ланцу кратенькое обоснование. Он сам — геолог. На доброе дело, бюджета никогда не жалел. Не знаю, как у вас в университетах, а в нефтяных компаниях мы привыкли в полях шиковать. Прогулка будет не хуже, чем у Уоллеса и Громита».

«На Луну в ракете?»

«На „Лендкрузерах“ и русских вездеходах! Луну, правда, не обещаю».

«Я поняла, вы напрашиваетесь в качестве гида?»

«Напрашиваюсь! Но от гида — увольте. Порекомендую вам одну очень знающую леди-геолога. У неё докторская по Миоцену Охотского моря, и все местные обнажения знает, как свои пять пальцев».

Из Ново-Холмска полетели вертолётом. Колонна автомашин, с водителями и поварихой, — ушла на север на три дня раньше; преодолев семьсот километров, встречала нас в местном аэропорту. Зря я критиковала аэропорт Ново-Холмска! Дыра, куда мы прилетели, представляла собой частично ушедшие в болото бетонные плиты взлётно-посадочной полосы и дощатый сарай диспетчерской. Вместо охраны — ржавая колючая проволока по периметру. В памяти почему-то всплыла школьная экскурсия в музей Аушвиц-Биркенау[39].

Зато машины были загляденье: пять чёрных «Лендкрузеров» в комплектации «всё включено», да два русских армейских грузовика «Урал 6х6», с будками. В одной будке помешалась походная кухня и запасы провизии, во второй — баня и палатки.

Затолкав рюкзаки в «Лендкрузеры», импровизированная геологическая партия отправилась «смотреть». В двух километрах за аэропортом начиналось нефтяное поле, тут и там утыканное останками скважин и насосов-качалок. Несмотря на проплешины разлитой нефти, между скважин весело рос бурьян. Удивительно, некоторые насосы ещё работали, периодически склоняя к скважинам изъеденные ржавчиной головы. В трёхстах метрах от дороги темнели руины промышленного здания, с просевшей крышей и обвалившейся кирпичной трубой.

— Вик, вы мне обещали «Пикник на Луне», а эти места выглядят как «И целого мира мало», — сказала я, — Помните, приключения Джеймса Бонда в Баку?

— Месторождение — почти такое же старое, как в Азербайджане, — пояснил Вик, — разработку начали ещё до Революции. Сейчас осталось четыре десятка скважин, каждая даёт в день по паре баррелей. В Америке, это называется «стриппер».

— А что за фабрика у дороги? — спросила сидевшая на переднем сиденье девочка-петрофизик из моей рабочей группы.

— Не фабрика, Катенька, а теплоцентраль. Нефть в Янтарном тяжёлая и очень вязкая, зато и глубины небольшие. В семидесятые придумали закачивать под землю пар, чтобы разжижать нефть.

— Я читала, изобретение канадское, — сказала Катя, — Гравитационный дренаж паром, технология SAGD.