Хьюстон, 2030: Нулевой Год

«В самом деле, Розалинд?» — расслышал Марк: «Вот никогда бы не поверила! Что, они это делали прямо у тебя под окнами? Вот, молодёжь…» Будто не тащили корзины на свалке, а прогуливались по фешенебельному торговому центру между витринами модных магазинов.

Моя гипотеза о «разрыве поколений» – не выдерживает критики, — решил Марк. Все могут приспособиться. Просто в среднем молодежь адаптируется быстрее пожилых.

Приспособиться!

Если бы мне сказали в две тысячи восьмом, с двадцатого года на службу я стану ездить на велосипеде заместо автомобиля, я бы посмеялся. Тогда велосипед в Хьюстоне являлся «спортом», именно в смысле, как слово употребляли в викторианской Англии. «Спорт» означал «развлечение». Отъевшиеся леди и джентльмены от нечего делать занимались упражнениями на свежем воздухе.

В две тысячи восьмом, Марк и Мэри приобрели два дорогущих горных велика и катались не чаще двух раз в месяц. Прицепив велосипеды к специальной стойке на заднем обвесе «Форд-Территори», ехали за двадцать миль в парк. Часок-другой – бодро крутили педали. Затем, немного усталые, скушав под живописным деревянным навесом бутерброды из корзинки для пикника, снова вешали велики на стойку и мчались по шестиполосной автостраде домой. Как и подобает хорошо потренировавшимся велосипедистам: в автомобиле, со скоростью шестьдесят миль в час [прибл. 97 км/ч], по пятнадцать миль на каждый галлон [прибл. 16 литров/100 км].

Двадцать лет назад существовали энтузиасты, крутившие педали на работу каждый день и в любую погоду. Но таких было мало, и они вызывали улыбки и незлобные шутки сплошь моторизованных коллег. А теперь? Армейские конвои ездят регулярно и берут гражданских пассажиров, но цены – бешеные. Автобусов почти не осталось. Омнибусы с парой пони – передвигаются чуть быстрее пешехода. Велосипед стал практически единственным средством, чтобы добраться из пункта А в пункт Б за приемлемое время и по собственному расписанию.

Несколько лет после Обвала, их навороченные горные велосипеды, вместе с подростковым «BMX» Уильяма, – обеспечивали все транспортные потребности семьи. Велики были уже исцарапаны, перекрашены, и поцарапаны вновь, с заплатками на шинах и навсегда заклинившими переключателями скоростей. В две тысячи двадцать четвёртом, Офис Шерифа расщедрился, выдав бедным родственникам из ФБР настоящие полицейские машины: с массивной рамой и простой, но надежной трехскоростной звёздочкой. Лихо подкатив к дому на сверкающем лаком полицейском велике, Марк чувствовал себя счастливее, чем в новом «Территори» семнадцатью годами ранее. Наконец, в двадцать седьмом Майк «позаимствовал» колёса с гибридной «Тойоты» и соорудил трицикл с грузовой платформой. Мэри поначалу закатила сцену, но трёхколёсный монстр мгновенно реабилитировал себя ежедневными поездками за водой для душа. Семья научилась жить без автомобилей. Ваще.

Или вот школьные автобусы. В двадцатом году, случилась паника: горючего не хватает, без жёлтеньких автобусов – не смогут нормально функционировать школы! Городское руководство обсуждало, не перевести ли автобусы на природный газ – этого добра ещё хватало, несмотря на кризис. Газ не помог, и автобусы встали на вечные стоянки в трущобах. Однако, школы продолжали кое-как учить детей. Ученики приспособились добираться самостоятельно: кто пешком, кто на велосипедах. Когда десятилетний Майк сделал хмурое лицо и заявил родителям, две мили [3,2 км] до школы – так далеко, что и ходить не стоит, Марк выдал сыну образцовый нагоняй. «Две мили, говоришь? Будешь у меня вставать на час раньше, лежебока!» И проблема решилась. Правда, у кого школа совсем далеко, – учатся дома. Или не учатся. Как недавно сказал Уильям: «Необходимость образования сильно преувеличена.» Чтобы копаться на свалке или ухаживать за огородом, даже начальная школа не очень-то нужна.

Или вот лекарства. До Обвала, Полиция гоняла подпольных «фармацевтов», делавших синтетические наркотики и «таблетки для развлечений». А теперь? Большинство превратилось в легальный и очень уважаемый бизнес, производя заменители препаратов. Всего, что стало невозможно достать в связи с повальным банкротством фармацевтических компаний. Марк припомнил разговор примерно с год назад.