Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов

По поручению генерала Веревкина, переговоры с депутатами вел полковник Ломакин, которым и предложены были следующие условия: 1) действия наши прекращаются на два часа 2) по истечении их, из города должна выйти депутация самых почетных лиц и привезти с собою, для выдачи, сколько успеют собрать, орудий и оружия; 3) так как генерал Веревкин не уполномочен прекратить совершенно военные действия, то старшее в городе лицо немедленно должно отправиться на встречу генералу Кауфману за решением своей (?) участи, и 4) если по истечении трех часов не последует ответа, то город будет бомбардирован. Условия эти были безотговорочно приняты депутацией, для которой они должны были показаться сравнительно мягкими, не смотря на существование четвертого пункта, так как для избавления города от бомбардировки достаточно были привезти, для выдачи нам, столько оружия, сколько признавали то нужным, или, пожалуй возможным, сами хивинцы.

Ввиду того, что окончательные мирные условия могли быть определены только главным начальником войск хивинской экспедиции, в виду полнейшей безвредности для нас Хивы после бегства хана с большею частью туркмен, лучше было бы не ставить совсем никаких условий депутатам отослав их и предоставив участь столицы ханства на волю генерала Кауфмана, чем заключать условия, которые могли толковаться по произволу. Если же Хива представляла для нас какое нибудь серьезное военное значение, то не мешало бы воспользоваться упадком духа неприятеля и потребовать более определенных гарантий к тому, что перемирие нарушено не будет; можно было, например, выговорить занятие городских ворот.

Так кончилось дело 28 мая под стенами Хивы, наиболее горячее из всех бывших до этого дня столкновений наших с неприятелем в течение экспедиции 1873 года.

Вся честь этого дела бесспорно принадлежит кавказцам, 4-й стрелковой и 9-й ротам апшеронского полка и артиллерии оренбургского и мангишлакского отрядов, занимавшей позицию по каналу в 120 саженях от крепости.

Не умаляя нисколько результатов, достигнутых делом, и заслуги войск, принимавших в нем участие, нельзя однако не заметить, что дело это неправильно называется усиленною рекогносцировкою: из самого хода боя и из реляции об нем видно, что дело 28 мая вполне может быть отнесено к разряду тех, которые в Туркестане называются тамашей, т. е. беспорядочными.

Из реляции можно заметить, что с расстояния 1,200 сажень впервые открылись для нас башни и минареты города Хивы, следовательно отсюда и должны были бы начаться действия, обыкновенно сопровождающие обозрение укрепленных неприятельских позиций. Между тем мы продолжали движение вперед всеми силами, в порядке, отчасти очень неудобном для движения под огнем и для рекогносцировки, так как поднявшаяся густая пыль от следования по дороге массы лошадей препятствовала дальнейшему обозрению того, что делалось впереди. Так войска шли, не рассчитывая на штурм, к которому они не были приготовлены. Первые просвистевшие над головами неприятельские ядра напомнили нам, что мы подошли очень близко к столице Ховарезма и что пора на что нибудь решиться. Обозрение было забыто. Все рванулось вперед, пока передовые части, захватив неприятельскую батарею, не уперлись в городскую стену, преградившую им дальнейшее движение. Началось затем огнестрельное состязание с неприятелем и потом обратное движение от Хивы. Из дела 28 мая мы узнали: 1) что городская стена находится в 100 саженях от канала Полван-ата, но это можно было узнать и из плана Хивы с окрестностями, прекрасно сделанного в 1858 году корпуса топографов капитаном Зелевиным и имевшегося в отрядном штабе, и 2) что эта стена малодоступна для атаки открытою силою, но таково свойство всех азиятских стен, на которые надо идти с штурмовыми лестницами. Реляция глухо прибавляет, что взятием неприятельской батареи и исследованием местности цель рекогносцировки можно было считать достигнутой. Насколько верно такое заключение можно судить по тому, что 30 числа мы узнали, что в 200 шагах правее того места, где дрались апшеронцы, находилась широкая и удободоступная брешь в городской стене.

Потери наши в этот день состояли: убитыми 4 нижних чина, ранеными: генерал-лейтенант Веревкин, 6 офицеров[234] и 34 нижних чинов кавказского отряда. Контуженными: офицеров 4, нижних чинов 5. Лошадей убито 4, ранено 7.