Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов

Генерал Веревкин, предполагая существование в городе партий мира и войны и думая предупредить могущие быть беспорядки в самую минуту сдачи города, отдал приказание занять городские шах-абатские ворота и прилегающие к ним части стены путем переговоров, а если это окажется невозможным, то силою оружия. Хивинские начальники, какие в это время были на стенах не соглашались на сделанное им предложение открыть ворота, говоря, что теперь каждую минуту ожидается вступление в город ярым-падишаха[237], что для этого открыты хазараспские ворота, что все высшие власти ханства выехали уже к нему на встречу, народ тоже собирается у ворот, и что теперь не к кому обратиться. Тогда Веревкин приказал занять ворота силою. Брешь-батарея на два орудия у Полван-арыка наскоро была устроена, при чем на требование дать нам лопат хивинцы сбросили со стен несколько кетменей[238]; расстояние до ворот измерено шагами ворота пробиты гранатами и две роты: 8-я самурского полка и 4-я 2-го оренбургского линейного батальона, с двумя ракетными станками, заняли ворота и ближайшие к ним части стены.

Неприятель не делал попыток остановить наших людей пролезавших по одиночке в узкую пробоину. Таким образом передовая стена Хивы была занята нашими войсками в то самое время, когда с противоположной стороны города выстраивались, для вступления в открытые ворота, войска туркестанского и та часть кавказского и оренбургского отрядов, которая, во исполнение приказания главного начальника войск, выслана была для занятия моста на арыке Полван-ата.

В 4 часа утра 29 мая туркестанский отряд, поднявшись с ночлега у Янги-арыка, сделал свой последний переход к столице Хивинского ханства.

Марш отряда походил более на праздничное шествие, чем на наступление грозной силы. По пути оставшимся поселениям в небольшом числе жители выходили на встречу отряда с хлебом-солью.

Шесть верст не доходя до города, отряд был встречен Сеид-эмир-ул-Омаром со свитою. Сняв свою шапку, дядя хана, хилый старик, слабым дрожащим голосом приветствовал Кауфмана и объявил, что Сеид-Магомет-Рахим-хан бежал к туркменам. В среде депутации хивинцев было много представителей от городского купечества, а также Атаджан-тюря. Только к концу приветственных объяснений и предварительных переговоров о сдаче Хивы Кауфман невольно обратил внимание, по более нарядному костюму, на стоявшего в задних рядах толпы Атаджана. На вопрос: кто это? получен был ответ, что это вновь избранный хан, брат Сеид-Магомет-Рахим-хана. Атаджан-тюря видимо смущен был придаваемым ему высоким саном и недоумевал, как держать себя.

После получасовой остановки туркестанский отряд продолжал движение к Хиве и не доходя двух верст до города соединился с колонною, высланною Веревкиным. Здесь, вблизи поста Сары-купрюк чрез Полван-ата, туркестанский отряд расположился биваком.

Начались переговоры между Кауфманом и Сеид-эмир-ул-омаром о сдаче столицы ханства. Кауфман требовал безусловной покорности; он приказал отворить ворота города, снять со стен орудия и вывезти их к хазараспским воротам, чрез которые предстояло войти в столицу русским войскам.

Депутаты безусловно приняли все эти требования и Сеид-эмир-ул-омар послал своих людей в город для приведения в исполнение их. Было 11 часов утра.

В это время со стороны шах-абатских ворот послышались пушечные выстрелы, а вслед затем из города прискакали жители с известием, что русские снова открыли по городу огонь, Кауфман приказал Сеид-эмир-ул-омару ехать в город, узнать в чем дело и если окажется, что население открыло враждебные действия против отряда Веревкина, то немедленно принять настойчивые меры для прекращения этих действий.

Одновременно с этим, Кауфман послал Веревкину записку следующего содержания: «Прибыв на позицию, я был встречен полковником Саранчовым и славными войсками, под вашим начальством состоящими. К удивлению моему, я слышу в вашей стороне выстрелы. Приехал ко мне Мат-Нияз; он уверяет, что батареи ваши открыли огонь против города. Хан из города ушел вчера с юмудами. Когда обоз отряда стянется, я полагаю, с частью отряда и с войсками от вас, войти в город и занять цитадель и ворота. Грабежа не должно быть. Надеюсь около двух часов вы ступить. Нужна большая осторожность, теперь даже больше, чем прежде. Я беру ваши роты, орудия и кавалерию, чтобы они были представителями кавказского и оренбургского округов. Поздравляю вас с победою и с раною; дай Бог скорее выздороветь».

В ответ на эту записку Веревкин написал в 1 ч. пополудни письмо такого содержания, полученное Кауфманом уже при самом вступлении его во главе войск в город: «В Хиве две партии: мирная и враждебная. Последняя ничьей власти не признает и делала в городе всякие бесчиния. Чтобы разогнать ее и иметь хотя какую нибудь гарантию против вероломства жителей, я приказал овладеть с боя одними из городских ворот, что и исполнено. Войска, взявшие ворота, заняли оборонительную позицию около них, где и будут ожидать приказания в. Пр-ства. Всякие грабежи мною строго воспрещены».