Хизер превыше всего

Останавливаться было нельзя, и Марк продолжал двигаться, попутно высматривая и оценивая любое подходящее оружие – керамическую подставку под зонтики, каминную кочергу или большую коробку красного дерева для сигар. Они шли на кухню. Там имелись ножи. Если он сумеет добраться туда первым, то сможет схватить нож для разделки мяса, развернуться и нанести неожиданный удар. Или, еще лучше, сделать ложное движение по направлению к кухне, а самому выскочить из квартиры и сбежать вниз по лестнице.

Услышав приближающийся стук тяжелых ботинок, Марк ускорил шаг, однако не сделал ничего, а лишь смотрел, как рабочий входит в просторную кухню и останавливается напротив. Сердце Марка оборвалось и заколотилось одновременно. Рабочий находился вне досягаемости, он стоял примерно в двух метрах от Марка: массивный корявый силуэт темнел на фоне ярко-серого света из открытого окна за его спиной.

Бобби огляделся по сторонам, на этот раз ничего не замечая, поскольку и мозг, и тело были полностью заняты будущим. Он никогда уже не вернется в школу, но у него хорошо получается копить деньги, и он сумеет дать Хизер жилье, нет, дать ей настоящий дом. Она родилась богатой, значит, родители не захотят отпустить ее с пустыми руками и помогут им, причем сделают это с удовольствием, потому что Бобби будет работать изо всех сил, а к усердной работе все относятся с уважением. И он подойдет к ней сзади, когда она будет готовить, и обнимет за талию, а она повернет голову и улыбнется, как это обычно делают влюбленные, которых он видел по телевизору.

Лицо рабочего было темным, если не считать голубых глаз, когда он сделал шаг по направлению к плите. Квадрицепсы Марка напряглись, он чуть пригнулся, приняв стойку футболиста, собравшегося отнять мяч у противника, и, всем своим весом навалившись на бедра рабочего, толкнул его к низкому открытому окну. Потеряв равновесие, Бобби не оказал никакого сопротивления, перегнулся назад, выпал в окно и пролетел все десять этажей, даже не вскрикнув; глухой влажный удар об асфальт совпал с сигналом автомобиля.

* * *

В этот день Карен договорилась встретиться за обедом с давней, еще из рекламного прошлого, приятельницей, которая теперь работала секретарем-ассистентом главного редактора в женском журнале. Карен намеревалась поделиться с ней своими вновь разгоревшимися амбициями, однако они в основном предавались воспоминаниям, и, хотя приятельница ни в чем не превзошла Карен, ей было известно много историй их бывших подчиненных, которые стали солидными фигурами в мире медиа. Карен запомнила момент, в который у них все разладилось: это произошло, когда приятельница недвусмысленно дала понять, что в издательском мире для Карен места нет, а может, никогда и не было, и ей скорее подойдет бесплатная работа для домохозяек в благотворительных организациях и магазинах.

Входя в квартиру, Карен ощущала, как на желудок давят годы сожалений, а тело заливает жар – возможный предвестник надвигающейся менопаузы, и побрела через разогретую прихожую в прохладу кухни. Марк сидел в майке у стола, положив голову на сложенные руки, а из широко распахнутого позади него окна дул ледяной ветер. Она окликнула Марка, он поднял больные глаза, его лицо было изрезано морщинами и выглядело старше, чем утром, что она непременно заметила бы, если бы утром дала себе труд на него взглянуть.

Поняв, что его слабость просит поддержки, она присела на корточки рядом с ним, а он сообщил ей тихим, но недрогнувшим голосом, что вытолкнул рабочего из окна и тот лежит мертвый в проходе между их домом и соседним. Карен бросилась к окну и посмотрела вниз, где увидела тело Бобби с головой в луже крови и неестественно выгнутой назад ногой, так что плечо лежало на ступне.

Она снова села рядом с Марком, который, заикаясь, сделал полное чистосердечное признание во всех изобличающих подробностях, слушая которое Карен поняла, что он погубил жизнь их обоих, и с размаху ударила его по лицу. Марк не отреагировал, только взял поочередно ее ладони в свои и заглянул в глаза. «Я сердцем чую. Я абсолютно уверен, – сказал он. – С какими бы проблемами ни столкнулась наша семья, без Хизер семьи нет».

Она услышала его и на мгновение, словно с высоты птичьего полета, охватила взглядом всю комнату и увидела, какие они с Марком маленькие и одинокие. Она знала, что сейчас он не способен рассуждать логически, и вся квартира взывала к ней, спрашивая, что же делать, и она в конце концов разрыдалась, уронив руки на колени.