Хижина дяди Тома

Гарриет Бичер-Стоу Хижина дяди Тома

Рисунки

Н.ЦЕЙТЛИНА

Сокращенный перевод с английского

Н. Волжиной

Редакция М. Лорие

Автор «Хижины дяди Тома» американская писательница Гарриет Бичер-Стоу (1811–1896) родилась в семье священника в штате Коннектикут. Ей еще не было тринадцати лет, когда она начала преподавать — в школе. Позднее, она переехала в штат Огайо, граничивший с Южными, рабовладельческими штатами. Семья Бичер-Стоу принадлежала к убежденным противникам рабства, в их доме не раз находили пристанище и помощь беглые рабы, которые спасались от рабства в Северные штаты и в Канаду.

Свою литературную деятельность Бичер-Стоу начала с очерков и рассказов, но славу ей принесла только книга «Хижина дяди Тома», написанная для журнала аболиционистов (сторонников освобождения негров) «Национальная эра». В 1852 году эта книга вышла отдельным изданием и в первый же год разошлась в трехстах тысячах экземпляров. Тогда же она была переведена на несколько десятков языков, в том числе и на русский.

«Хижина дяди Тома» — первая книга, ярко рисующая ужасы рабства, нечеловеческие условия жизни рабов, на которых хозяева, в особенности плантаторы Южных штатов, смотрели, как на рабочий скот.

Воспитанная в религиозной среде, Бичер-Стоу и за отмену рабства боролась с религиозных позиций, призывая к христианскому милосердию и заставляя замученных рабов молиться за своих мучителей. Но писательница рассказала правду, все содержание ее книги основано на реальных фактах (об этом, между прочим, свидетельствует опубликованный ею в 1853 году, в ответ на обвинения в клевете, «Ключ к «Хижине дяди Тома» — сборник объяснений, газетных вырезок и показаний очевидцев). А правда заключалась в том, что рабы-негры не только страдали, но и боролись против своих угнетателей. И, когда через девять лет после выхода в свет «Хижины дяди Тома» разгорелась война между Южными, рабовладельческими, и Северными, промышленными, штатами, около двухсот тысяч негров сражались в армии северян за свое освобождение и за лучшие условия жизни как для себя, так и для белых бедняков американскою Юга.

Во время гражданской войны, окончившейся победой северян, рабство негров было отменено законом, но фактического равноправия негры в США не добились еще и до сих пор.

Глава I, В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ ЗНАКОМИТСЯ С «ГУМАННЫМ» ЧЕЛОВЕКОМ

Однажды холодным февральским днем два джентльмена сидели за бутылкой вина в богато убранной столовой в городе П., штат Кентукки[1]. Прислуги в комнате не было, и они, близко придвинувшись друг к другу, обсуждали какое-то, по-видимому, очень важное дело.

Удобства ради мы назвали их обоих джентльменами. Однако, строго говоря, один из них не совсем подходил под это определение. Он был невысокого роста, плотный, с грубыми чертами лица, а его развязный тон выдавал в нем человека низкого звания, который старается во что бы то ни стало пролезть в высшие круги общества. Одет он был крикливо. Пестрый жилет и лихо завязанный синий шейный платок в веселенькую желтую крапинку как нельзя более соответствовали его общему облику. Пальцы — толстые, заскорузлые — были унизаны перстнями, на массивной золотой цепочке. от часов висела целая связка больших разноцветных брелоков, которыми он в пылу беседы самодовольно поигрывал и бренчал.

Речь этого человека не отличалась изысканностью и была уснащена такими грубыми словечками, что, несмотря на все наше стремление к точности, мы не будем приводить их здесь.

Его собеседник, мистер Шелби, производил впечатление истинного джентльмена, а убранство и весь тон дома свидетельствовали о том, что хозяева его не только не стесняются в средствах, но живут на широкую ногу. Как мы уже упомянули, мужчины, сидевшие за столом, были заняты серьезным разговором.

— Мне бы хотелось уладить наше дело именно так, — сказал мистер Шелби.

— Нет, я вижу, мы с вами никогда не сторгуемся! Не могу, мистер Шелби, решительно не могу, — сказал его гость, поднимая рюмку с коньяком на свет.

— Позвольте, Гейли! Том стоит таких денег. Это незаурядный негр: надежный, честный, смышленый. Под его присмотром хозяйство у меня идет как часы.

— Честный, да честность-то негритянская! — усмехнулся Гейли, подливая себе коньяку.

— Нет! Честный без всяких оговорок. Том добрый, разумный, набожный негр. Он был принят в лоно церкви четыре года назад, и с тех пор я доверяю ему всё: деньги, дом, лошадей. Он у меня повсюду разъезжает один, и мне еще никогда не приходилось сомневаться в его порядочности и преданности.