Хижина дяди Тома

— Многие толкуют, будто набожных негров вовсе не бывает на свете, а на мой взгляд, это неверно, — сказал Гейли в. припадке откровенности и широко повел рукой. — В последней партии, которую я отвез в Орлеан нынешний год, был один негр. Вот гимны[2] распевал — просто заслушаешься! Как на молитвенном собрании! И такой покладистый, тихий… Я на нем неплохо заработал. Купил его по дешевке у одного человека, которому волей-неволей пришлось спускать все свое добро, и чистой прибыли у меня оказалось шестьсот долларов. Да что и говорить! Набожность, если только это настоящий товар, — вещь ценная в негре.

— Можете быть уверены, что у Тома это настоящий товар, — сказал мистер Шелби. — Да вот, посудите сами: прошлой осенью я послал его в Цинциннати по одному делу. Он должен был доставить мне оттуда пятьсот долларов. Говорю ему: «Том! Доверяю тебе, как христианину. Я знаю, что ты не обманешь своего хозяина». И он вернулся домой, в чем я ни минуты не сомневался. Нашлись низкие люди, которые подговаривали его: «Том, бежал бы ты в Канаду![3]» — «Нет, не могу, — ответил Том, — хозяин мне верит». Я только потом об этом узнал. Откровенно говоря, мне очень жаль расставаться с Томом. Он должен пойти в уплату всего моего долга, и вы так бы и посчитали, Гейли, будь в вас хоть капля совести.

— Совести во мне столько, сколько полагается нашему брату коммерсанту, то есть самая малость, — отшутился тот. — А друзьям я всегда готов услужить чем могу. Но вы слишком уж многого от меня захотели… слишком многого! — Он сокрушенно вздохнул и снова подлил себе коньяку.

— Так что же вы предлагаете, Гейли? — спросил мистер Шелби после неловкого молчания.

— А не найдется, ли у вас какого-нибудь мальчишки или девчонки в придачу к Тому?

— Гм!.. Нет, лишних не найдется. И вообще только крайняя необходимость вынуждает меня на такую сделку. Мне очень неприятно продавать моих негров.

В эту минуту дверь открылась, и в столовую вошел очаровательный мальчик-квартерон[4] лет трех — пяти. Во всем его облике было что-то необычайно милое. Тонкие черные волосы обрамляли шелковистыми локонами круглое, в ямочках лицо; большие, полные огня темные глаза с любопытством посматривали по сторонам из-под пушистых длинных ресниц. Нарядное, ладно сидевшее на нем платьице из красно-желтой шотландки выгодно подчеркивало его яркую внешность, а забавная уверенность манер, сквозь которую все же пробивалась робость, свидетельствовала о том, что он привык ко всеобщему вниманию и баловству.

— Эй ты, черномазый! — сказал мистер Шелби и, свистнув, бросил мальчику веточку изюма. — Лови!

Тот со всех ног кинулся за подачкой под громкий смех хозяина.

— Поди сюда, черномазый, — скомандовал мистер Шелби. Мальчик подбежал на зов, и хозяин погладил его по кудрявой головке и пощекотал ему подбородок.

— Ну-ка, покажи джентльмену, как ты умеешь петь и плясать.

Мальчик затянул звучным, чистым голоском капризную негритянскую мелодию, сопровождая ее забавными и очень ритмичными движениями рук, ног и всего тела.

— Браво! — крикнул Гейли, бросая ему дольку апельсина.

— А теперь покажи, как ходит дядюшка Каджо, когда у него разыграется ревматизм, — сказал мистер Шелби.

Гибкое тело мальчика мгновенно преобразилось: он сгорбился, скорчил унылую гримасу и, схватив хозяйскую трость, по-стариковски заковылял из угла в угол, то и дело сплевывая направо и налево.

Оба джентльмена громко рассмеялись.

— А теперь, черномазый, изобрази дедушку Элдера Робинса. Ну, как он поет псалмы?

Пухлая мордочка малыша вытянулась, и он с необычайной серьезностью затянул гнусавым голосом молитвенную мелодию.

— Браво, браво! Ну и молодец! — воскликнул Гейли. — Этот мальчишка далеко пойдет. А знаете что? — Он вдруг хлопнул мистера Шелби по плечу. — Подбросьте его мне в придачу к Тому — и дело с концом! Тогда все будет по-справедливому.

При этих словах дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошла молодая — лет двадцати пяти — квартеронка.

Достаточно было перевести взгляд с этой женщины на мальчика, чтобы признать в ней его мать. Те же большие темные глаза с длинными ресницами, тот же волнистый шелк черных кудрей.

— Ты что, Элиза? — спросил хозяин, когда она остановилась и нерешительно взглянула на него.

— Простите, сэр, я ищу Гарри.

Мальчик подбежал к матери, показывая ей свою добычу, собранную в подол платьица.

— Вот он, можешь увести его отсюда, — сказал мистер Шелби.

Она подхватила ребенка на руки и быстро вышла из комнаты.

— Черт возьми! — с восхищением воскликнул работорговец, поворачиваясь к мистеру Шелби. — Да на такой красавице в Орлеане состояние нажить можно! У меня на глазах по тысяче долларов платили за женщин, которые были ничуть не лучше вашей.

— Я не собираюсь наживаться на Элизе, — сухо сказал мистер Шелби и, чтобы переменить тему разговора, откупорил новую бутылку вина и спросил Гейли, как оно ему нравится.

— Отменное, сэр! Первый сорт! — ответил работорговец, потом фамильярно похлопал мистера Шелби по плечу и добавил: — Ну, сколько вы хотите за эту красотку? Сторгуемся? Какая ваша цена?