Хижина

— Мак, мировая система такова, какова она есть. Институты, системы, идеологии, и повсюду тщетные попытки человечества совладать с ними, и взаимодействия с ними избежать невозможно. Но я могу дать тебе свободу, превосходящую все системы власти, в каких бы ты ни находился, будь то религия, экономика, социум или политика. Ты будешь расти, и свобода будет внутри тебя или же вокруг всех видов систем, и ты будешь свободно маневрировать внутри и между ними. Вместе, ты и я, мы сможем быть внутри и в то же время вне их.

— Но столько людей, которые мне небезразличны, завязаны в этих системах и стоят за них горой! — Мак думал о своих друзьях, верующих людях, которые симпатизировали ему и его семье. Он знал, что они любят Иисуса, но в то же время заняты религиозной деятельностью и полны патриотизма.

— Мак, я люблю их. И ты неверно судишь о многих из них. Потому что для тех, кто привержен системам, мы должны отыскать способ совмещать любовь и служение, разве ты так не думаешь? — спросил Иисус. — Помни, те, кто знает меня, вольны жить и любить без всяких схем.

— Это и означает быть христианином? — Вопрос прозвучал глупо, но Мак просто пытался суммировать все услышанное.

— А кто говорил что-нибудь о христианах? Я не христианин.

Эти слова поразили Мака своей неожиданностью. Обдумав их, он не смог удержаться от усмешки.

— Да, пожалуй, ты не христианин.

Они подошли к двери мастерской, и Иисус снова остановился.

— Те, кто меня любит, приходят из всех существующих систем. Это буддисты и мормоны, баптисты и мусульмане, демократы, республиканцы и многие, кто вообще ни за кого не голосует, не ходит на воскресные проповеди и не принадлежит никаким религиозным институтам. У меня есть последователи среди бывших убийц и бывших фарисеев. Банкиры и букмекеры, американцы и иракцы, евреи и палестинцы. У меня нет желания делать из них христиан, однако я хочу видеть, как они перерождаются в сыновей и дочерей моего Отца, в братьев и сестер, в моих возлюбленных.

— Значит ли это, — спросил Мак, — что все дороги ведут к тебе?

— Вовсе нет, — улыбнулся Иисус и потянулся к дверной ручке. — Большинство дорог не ведут вообще никуда. Но это значит, что я сам готов идти по любой дороге, чтобы отыскать тебя, — Он помолчал, — Мак, мне надо кое-что закончить в мастерской, так что мы с тобой увидимся позже.

— Ладно. Что ты хочешь, чтобы я сделал сейчас?

— Что тебе будет угодно, Мак, этот день полностью в твоем распоряжении. — Иисус похлопал его по плечу и улыбнулся, — Еще одно напоследок, помнишь, ты благодарил за то, что я дал тебе возможность увидеть Мисси? Так вот, это была идея Папы. — С этими словами он повернулся, помахал Маку через плечо и вошел в мастерскую.

И Мак понял, что ему хочется сделать, и направился к хижине, чтобы узнать, не там ли Папа.

Глава 13. Встреча сердец

Ложь имеет бесконечное число комбинаций,

тогда как правда бывает только одна.

Жан-Жак Руссо

Подходя к хижине, Мак услышал запах лепешек, или оладий, или чего-то не менее чудесного. Прошел, должно быть, всего час с обеда, если вспомнить о том, как управлялась с фактором времени Сарайю, однако ему казалось, что он не ел уже много часов. Даже если будь он слепым, запросто нашел бы дорогу в кухню. Однако, приблизившись к двери, был удивлен и разочарован, обнаружив, что в кухне никого нет.

— Есть здесь кто-нибудь? — позвал он.

— Я на крыльце, Мак, — послышался через открытое окно ее голос. — Возьми себе что-нибудь выпить и иди сюда.

Мак налил кофе и вышел на крыльцо.

Папа с закрытыми глазами отдыхала в старом кресле-качалке в стиле адирондак,[2] нежась на солнышке.

— Что за дела? Бог решил позагорать? Неужели у тебя сегодня не нашлось других занятий?

— Мак, ты понятия не имеешь, чем я сейчас занята.

Напротив нее стояло другое кресло, он и уселся в него, а Папа открыла один глаз. Их разделял столик с подносом, полным аппетитной выпечки, масленкой со свежим маслом и целой батареей плошек с разными джемами и вареньями.

— Ух, какой запах! — воскликнул Мак.

— Налегай. Сделано по рецепту, который я позаимствовала у твоей прапрабабушки. Еще и по сусекам поскребла, — усмехнулась она.

Мак не был уверен, что означает «поскрести по сусекам», когда об этом говорит Бог, но решил не уточнять. Он взял лепешку и, ничем не намазав, откусил. Она была еще теплая и буквально таяла во рту.

— Ишь ты! Вкуснотища! Спасибо!

— Не забудь поблагодарить прапрабабушку, когда с ней увидишься.

— Понадеемся, — проговорил, жуя. Мак, — что это случится не очень скоро.

— А разве тебе не хочется узнать? — спросила Папа, игриво подмигнув, а затем снова закрывая глаза.

Жуя вторую лепешку, Мак набрался храбрости, чтобы выложить тяжелую правду на душе.

— Папа? — позвал он, и в первые ему не показалось нелепым называть Бога Папой.

— Да, Мак? — отозвалась она, открыла глаза и радостно улыбнулась.

— Я здорово на тебя злился.

— Гм, должно быть, София достучалась до тебя.