Хлад 2

Под таким предлогом можно еще долго тянуть ресурсы, заставляя оплачивать войну другие Уделы. Кому такое понравится? Только идиотам, не заботящимся о собственном владении.

— У тебя уже есть план военной кампании? — наконец спросил князь.

— Предварительная подготовка. Один массированный удар. Высадка десанта в стратегических точках. Затем снова удар по прибрежным городам, заставляя отступить вглубь суши. Продвижение десанта на освобожденные территории.

Здесь я сделал ошибку, проговорился. Глаза патриарха вспыхнули.

— «Освобожденные территории»? Ты, что собираешься оставить завоеванные земли Скандинавского Альянса себе, — удивился он.

Я мысленно чертыхнулся, состроив смущенную физиономию. Развел руками, как бы говоря — а куда деваться, они не оставляют мне выбора.

В чем-то правда, в чем-то подвох. В этом случае, подмена понятий. Обычные вещи, принятые в политике. Оскар Бенедиктович Волков-Русов тонко различал нюансы в подобных делах, поэтому неохотно кивнул — согласился. Похоже аппетиты юного компаньона застали патриарха врасплох. Я мысленно усмехнулся. То ли еще будет дядя.

Члены Совета расслабились. привыкли действовать, не оглядываясь на других, использовать в собственных интересах. Со мной такой фокус не пройдет, не собираюсь становится послушной марионеткой, которую дергают за веревочки когда нужно кукловодам, спрятавшимися за кулисами.

Хрен им на рыло. Хотят войну? Будет им война. Но становится расходным материалом, ослабляя Северный Удел я не собираюсь. Мы возьмем свое, и это станут территории Скандинавского Альянса.

— Это может вызвать возражение со стороны многих заинтересованных лиц, — нейтральным тоном заметил Волков-Русов.

Именно в этот момент я нанес второй удар, которого тоже не ждал.

— Например со стороны вас и князя Голицына? — я не мигая смотрел на собеседника.

Надо отдать должное, неожиданный выпад он принял достойно, на лице не дрогнул ни один мускул.

— Не совсем понимаю, о чем ты, — ровным тоном произнес патриарх.

Но я видел, что попал в цель, что собеседник напрягся. Почти незаметно для случайного глаза, но напрягся. А значит я угадал и предположение верно.

Еще со времени первых террористических атак сначала в Торговом центре, затем на клановые представительства, я задумался кому это действительно может быть выгодно. Кто осмелился так высоко поднять ставки, играя на глобальном уровне, что не боялся гнева хозяев мира? Кто стоял за происходящим, играя в свою, непонятную для многих игру. Кого они представляют? Кому служат? Какие цели преследует?

И меня вдруг озарило. Представляют себя. Служит себе. И цели преследует только свои. Но для этого необходимы силы, несравнимые с способностями простых одаренных.

— Сколько всего одержимых князей? — резко спросил я.

И это был третий, заключительный удар, пропущенный князем. Он долго молчал, сверля меня ледяным взглядом, пока неохотно не выдавил:

— Двенадцать по всему миру. Один в Европе, двое в Североамериканки Штатах, двое в Латинское Америке, столько же в Африке и Азии. Плюс трое в Конфедерацию, то трое — я, ты и Голицын, — Волков-Русов помедлил. — Кстати, не подскажешь, как ты догадался о Голицыне?

— Григорий. Когда Юлия с ним дралась на полигоне, я что-то почувствовал. Я только потом понял, что именно, что его накачали чистой силой стихии. Он искусно притворялся, но отдельные всплески все-таки прорывались. Похоже его готовили для схватки со мной и с княжной ему пришлось сдерживаться, но у него это не всегда выходило.

Наступила еще одна пауза, пока Волков-Русов сдержано не произнес:

— Григорий перспективный юноша, весьма способный для своих лет, но без достаточного опыта.

Черт! Значит я прав и все действительно так. Я откинулся на спинку стула, нервно побарабанив пальцами по столу, не обращая внимания на остатки завтрака и залитую солнцем террасу. Все внимание захватил разговор.

— Сначала я подумал, что это заурядный передел мира, но пораскинув мозгами понял, что все гораздо сложнее. Вы хотите изменить вектор развития цивилизации, уменьшив долю технологической составляющей и дать больше свободы магии. Я прав?

Волков-Русов криво усмехнулся, но ничего не ответил. Он явно не готовился к такому разговору, рассчитывая обсудить детали будущей военной кампании против Скандинавского Альянса, и резкая смена темы беседы ему не особо понравилось. Однако он понимал, что отступать нельзя, что по другую сторону экрана сидит будущий соратник, который при желании может испортить план, на подготовку которого ушли годы.

Проклятье. И старый князь Бельских наверняка в этом участвовал. Только в отличие от меня и других «Одержимых» он не смог удержать безумие под контролем. Стихия съела его сознание, поглотив разум.

— Голицын в шутку называет нас Двенадцатью Проклятыми, — устало произнес Волков-Русов, словно продолжая давно прерванный разговор со старым приятелем. Кто знает, может он действительно видел во мне отражение Мстислава Игоревича Бельского, которого наверняка знал многие годы. — Но лично я предпочитаю относится к этому, как к благословению.