Хладнокровное чудовище (СИ)

Вальдер сделал то, чего искали до помешательства они оба. Прижался поцелуем к её ядовитым, обманчивым губам. Это было мучительно и сладко. С треском рвалось что-то внутри как рвётся ткань бытия. Это было последнее, что ему следовало сделать. Но он сделал это, тягостно растягивая мгновение, и позволяя ей ещё отстраниться на время.

— Император… — выдохнула она, впиваясь пальцами в его пальцы, пока мелкая дрожь пробегала по её телу, — он испытывал нас. Проверял. Ждал сильнейшую. И убивал всех остальных… кто стал слишком близко, чтобы увидеть его тёмную проклятую суть. Он убил Тариссу и… заставил Мариэль де Лори выпить яд у него на глазах… — зрачки Айдан расширились, затопив всю радужку беспросветной тьмой, на нижних веках снова собрались беспомощные слёзы.

Вальдер слушал её сбивчивую речь, чтобы за словами поймать суть. Слёзы потекли по нежным гладким щекам, Айдан дёрнулась снова в попытке скрыть свою беспомощность и страх.

— Я выбрала верно, — зашептала она торопливо, зло, мотнув головой. — Я нашла кубок, который не был отравлен. Единственный из четырёх. Но Сиркх… ты видел, что он убил моего дядю. Заставил меня выбрать его смерть! — Шёпот сорвался на глухой хрип. — Он подписал мне смертный приговор и жаждал увидеть, как я корчусь в муках — в наказание за предательство, в котором я не виновата! Не виновата, слышишь⁈

Слёзы вновь скользили по уже проторенной дорожке, и Вальдер склонился, чтобы коснуться их губами, слизнуть языком. Кожа была прохладной, такой приятной. Солёной и сладкой одновременно. Как яд.

Таким должен быть яд.

— Отпусти меня… Я должна бежать, пока он не нашёл и не убил, как остальных! Пожалуйста… Вальдер…

* * *

— Бежать — поздно.

Он провёл носом по щеке вслед за слезой и с диким предвкушением нашёл снова её губы — припухшие, горячие, жарко и порывисто раскрывшиеся навстречу. Соль и мёд, боль и страсть. Желание и животный страх.

Айдан не удержалась и простонала, чувствуя, как её влечёт к нему — он ощущал это в каждом движении её тела. Со скованными его хваткой руками она была так беспомощна. И так открыта — вырез её парадного дархановского одеяния с шелковой шнуровкой наполовину обнажал грудь, выставлял дразняще почти напоказ, а в ложбинке между ключиц, на темной матовой коже блестела серебристая цепочка с символом Скадо, которому она так поклонялась.

Прихватив её нижнюю губу, Вальдер коснулся языком, провёл по набухшей коже, вторгся в глубь приоткрытого рта, касаясь кончика языка. Айдан ответила. Приподняв голову, она выдохнула жарко и позволила ему целовать себя, слизывать соль с губ и сама подалась навстречу.

Желание услышать её горячие стоны шумело в голове бесконечным эхом гонга. Оно нарастало и заглушало мир вокруг. Скрутить, бросить на эту грубую деревянную постель с матрасом, сорвать проклятое одеяние. Увидеть, как она изгибается, как сильное притягательное тело льнёт в его ладони.

Он уже был с ней близок. Едва не трахнул на столе, но предпочёл видеть, как она поддается в его руках, как её плоть горячо и желанно обхватывает его пальцы. Один этот вид мог привести к помешательству, хоть Айдан и твердила с порочным стоном на устах, как хочет стать женой императора.

Больше никакой жены императора. Ничего не мешает взять её прямо здесь — и стать соучастником её отступничества и побега. Он ещё может выиграть и отдать её Сиркху, но что последует дальше?

Если она не лжет. Если не скрывает что-то ещё.

Вальдер провёл губами по шее, прихватывая кожу, царапая своей щетиной. Испытывая отчего-то непреодолимое желание обнажить зубы и почувствовать на языке её кровь и её боль. Наваждение было столь сильно, что только жаркий выдох и невнятный шёпот Айдан заставил вновь вернуться к её губам.

Вальдер поднял её на руки, резко выпустив из хватки. Вжался стальными пальцами в её бедра, не давая выскользнуть, замирая напротив, лицом к лицу. Айдан вынужденно вцепилась в его шею. Если бы не плотная ткань штанов, он бы уже касался её обнаженного лона под шелковистыми юбками, он бы уже мог проникнуть со всей силы, насаживая её на себя.

Эта мысль вспышкой мелькнула и заставила убедиться, что он прав, ничего не мешает сделать это прямо сейчас. Зажав Айдан между своим телом и дверью, он скользнул ладонью по её бедру, по ягодицам и на миг отстранился, чтобы, преодолев ворох тканей, проникнуть пальцами между её ног.

— Насколько сильно ты никогда не будешь моей? — прохрипел он ей на ухо, обводя пальцами набухший клитор и дразняще проникая внутрь — самую малость.

Но не дал ответить и снова впился в губы, заставляя только мычать и постанывать ему в рот, не давая выскользнуть из стальных объятий. Рванув пряжку на поясе, он освободил кожаный ремень и оголил ноющий от напряжения член.