Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов

Я побежал изо всех сил, чувствуя, как ледяные осколки щекочут кожу морозной свежестью, барон Розен, не жалея сил, херачил по мне магией. Асфальт под ногами вдруг заскользил, превращаясь в натуральный каток, но вместо того, чтобы остановить меня, мне это только помогло. Скорость я набрал приличную, поэтому просто скользнул вперёд ногами в эффектном подкате.

Лёд подо мной кончился внезапно, но это не помешало мне добраться до пожарного щита целым и невредимым, и я сразу же сорвал с него топор. Он, конечно, предназначался для борьбы с огнём, а не с холодом, водой и льдом, но даже так — оружие эффективное. Во всяком случае, размозжить голову зарвавшемуся барончику его точно хватит.

Надо было только каким-то образом до него добраться.

Я на всякий случай вновь обратился к источнику, и, о чудо, магии в моём распоряжении стало больше. Это противоречило всем законам восполнения силы, которые я только знал, но я чётко ощущал, что она восполнилась. Словно превозмогание, адреналин или ощущение смертельной опасности пополняли мои запасы магической силы. Так что, если я хочу и впредь заниматься развитием магического искусства, придётся всегда идти в первых рядах, в самое пекло. Подвергать себя опасности ради ещё одной порции могущества, на потеху той сущности, что наделила меня этой силой.

— Ты от меня не убежишь, трус! — прокричал барон Розен.

Я шагнул ему навстречу, выбираясь из-за ящика с песком. В лицо мне сразу же полетела целая серия ледяных шипов, способных прошить человека насквозь, но я испарил их прежде, чем они ко мне приблизились, а потом сам рванул к барону, крепко сжимая в руке топор.

— Что⁈ — не поверил Розен.

Он успел возвести между нами ледяную стену, закрываясь ей, как щитом, но я с размаху ударил по ней топором, и она разлетелась на кусочки, как от взрыва.

— Бум, — шепнул я прямо в лицо Розену, приблизившись к нему вплотную.

Синий маг отшатнулся в испуге, распухшее лицо выражало настоящий ужас. Я легонько стукнул его обухом в лоб. Убивать мне его было незачем, а вот выключить ненадолго — почему бы и нет, и барон, обмякнув, упал на асфальт. Хотя другой аристо на моём месте наверняка прикончил бы оппонента. Но я не аристо.

Я немного поглядел на лежащего ничком барона, подошёл к его кабриолету, сунул голову внутрь. На этот раз он был один. Ладно, пусть ещё разок ключи поищет, я вытащил их из замка зажигания и снова метнул изо всех сил куда-то в кусты, окружающие заправочную станцию.

Топор я вернул на место, на пожарный щит, и персонал станции начал робко выглядывать из своих укрытий, радуясь, что мы с бароном не разнесли всю заправку под ноль.

Ну а затем я вернулся к своему джипу, критически оглядывая свежие царапины от ледяных осколков. Глубокие, до металла. Можно было и не красить «Патриота» в белый. Всё равно опять в малярку.

Никого дожидаться я не стал. Ни полицию, ни скорую, ни подкрепление Розенов. Забрался в джип, завёл мотор и поехал. Начинало уже вечереть, а я пока так и не добрался до имения Остерманов.

Навигатор вёл меня по трассе, пока в какой-то момент не приказал свернуть на какую-то стрёмную грунтовку, в лес. Ездили по ней редко, дорога успела частично зарасти травой, ямы и кочки чередовались друг с другом без конца, но подвеска «Патриота» легко справлялась с этими мелкими неприятностями.

Раньше я в гостях у барона не бывал, слышал только, что он забрался далеко в глухомань, подальше от надоедливых посетителей, соседей и вообще от мира. Поэтому, встретив прибитую к сосне табличку «Проезд запрещён», ничуть не удивился. Навигатор упорно вёл меня вперёд, так что я предупреждению не внял.

А зря.

Встретили меня выстрелом, сноп дроби пролетел над крышей «Патриота», заставляя меня вдавить педаль тормоза и резко воткнуть задний ход. На дороге стоял заросший мужик с двустволкой, целясь точно в меня. Первый — предупредительный.

Я с удивлением узнал в этом мужике самого барона. Видел его несколько раз на приёмах и светских раутах, когда он ещё не совсем обезумел, и родовое проклятье не настигло его окончательно. Теперь, видимо, настигло. Я остановил «Патриота», дёрнул ручник и выскочил из машины, вскидывая руки над головой.

— Не стреляйте! Ваше благородие, не стреляйте! — крикнул я.

— Ты кто такой⁈ — рявкнул Остерман.

— Иван Ипатьев! — представился я.

— Не знаю такого! — недружелюбно целясь в меня из ружья, сказал Остерман.

— Мой отец — Василий Заславский! — крикнул я.

Барон, хищно прищурившись, повёл стволом, указывая мне за спину. Мол, проваливай.

— Я к вам по делу! — сказал я.

— Я не веду дел ни с Заславскими, ни с их бастардами! — крикнул барон.

— Я не отношусь ни к тем, ни к другим! — сказал я.

Остерман нахмурился, пытаясь найти смысл в моих словах, опустил ружьё.

— Мне нужно с вами поговорить! — сказал я.

— Говори, — разрешил барон. — Как это ты можешь быть сыном Заславского, если ты не Заславский и не бастард?

— Я изгнан из рода из-за отсутствия дара, — признался я. — Но речь не об этом…

— Вот оно что! — усмехнулся Остерман. — Понял. Хорошо, идём. Внутри поговорим.