Хладные легионы

– А как насчет твоей красивой чернокожей патронши? Говорят, ей такое нравится – может, уговоришь ее на…

– Да заткнись ты наконец, женщина! Я пришел не для того, чтобы тебя выебать!!!

Отголоски его крика пробежали по комнате и затерялись в тяжелых черных шторах и дорогих драпировках. Имрана уставилась на него. Переведя дух, Эгар осознал, что незапланированная встреча обнажила ее сложившееся мнение о нем – оно-то и ранило. Оно, словно пьяный головорез на рынке пряностей, пронеслось через его упорядоченные воспоминания, раскидывая и топча ряды кувшинов и горшочков, искусно открытые, приятно пахнущие мешки. Рыгая и сквернословя, шатаясь туда-сюда, перебило и разлило все, что попалось на пути. Все, что Эгар ценил, вдруг вывернулось наизнанку в его мыслях, и он мог лишь наблюдать, как это происходит, будто следил за ограблением какого-нибудь симпатичного городка на склоне холма. Тупорылый и грубоватый варвар с большим членом – это все, кем он для нее когда-то был? Или просто годы отдалили их друг от друга? Неужели с течением времени, старея, они оба изменились, стали холоднее и отчужденнее, погрузились в собственные дела и лишь в отчаянии хватались за то, что осталось? Он окидывал мысленным взглядом минувшее, пытался вспомнить. Не смог. Понял, что и не хочет.

Раны заныли. Он внезапно ощутил себя стариком.

Возможно, Имрана почувствовала то же самое. Возможно, прочитала по его лицу, какой сильный удар нанесла. Она вернулась и села на край кровати. Неосознанная элегантность линий ее ног, а также рук, раскинутых в стороны и упирающихся в матрас, взгляд искоса и то, как ее волосы рассыпались, скрывая лицо… Она взяла концы пояса от халата и поиграла с ними. Подняла глаза, улыбаясь по-новому, и эта улыбка была словно нож, вонзенный ему в грудь.

– Но ты почти выебал меня, Эг, – тихо сказала она. – Заявившись сюда вот так.

– Ну, план был не таков, – проворчал он.

– Возможно. И прости меня за крики, Эгар, но ты должен понять. У нас с Сарилом есть уговор. Я не обращаю внимания на его проделки, а он либо искренне верит, что я чиста, либо ему все равно – главное, чтобы со стороны все выглядело именно так. Все происходит цивилизованно. А ты…

– Я не цивилизованный. Ага, понял.

– Я не это хотела сказать. – Она опять бросила взгляд на Нил и будто впервые за все время увидела девушку по-настоящему. На ее губах опять мелькнула улыбка, которую он не смог прочитать. – А она миленькая, Эг, но грязная. И еле держится на ногах. Где ты умудрился ее отыскать?

– Долгая история. – В его голосе еще раздавались рычащие нотки. – Если ты вообще хочешь ее услышать.

– Конечно, хочу. Послушай, я прикажу привести ее в порядок, и мы поговорим. Сойдет?

Все равно что наблюдать, как рыцарь облачается в доспех, готовясь к битве. Части знакомой ему Имраны одна за другой занимали положенные места. Она встала, подошла к сонетке у изголовья кровати, резко дернула. Одна рука взлетела к волосам и заправила темную волну за ухо – жест был почти нервный. Теперь он увидел, что в крашеной шевелюре мелькают тонкие серые и белые пряди, словно проводки в кириатской машине. Она повернула к нему голову.

– Знаешь, Эг, все эти годы… Если тебе и впрямь хотелось попробовать любовь втроем, надо было просто попросить.

Он сомневался, поверила ли она, сомневался, что запутанный рассказ получился достаточно ясным и осмысленным для ее ушей. Но после того как Бринаг увел Нил мыться, Имрана, по крайней мере, согласилась его выслушать. И, кажется, когда он показал свои раны, на ее лице отразилась неподдельная боль.

– Я думала, мы покончили со всем этим, ты и я, – пробормотала она, стоя перед ним на коленях у кровати и осторожно прощупывая края пореза на бедре. Она порвала его штаны, чтобы лучше рассмотреть рану. Ашант не был ее первым мужем-рыцарем, и, как большинство ихельтетских знатных дам, она отлично разбиралась в искусстве ухода за супругом, вернувшимся из боя. – Я думала, ты приехал сюда, потому что, ну… вышел в отставку.

– Ага, я тоже так думал. – На самом деле ему такое и в голову не приходило. – Что я могу тебе сказать? Неприятности заскучали в одиночестве и опять пришли меня навестить.

Она бросила на него взгляд.

– Сдается мне, все наоборот.

Он хмыкнул. Особняк просыпался, отовсюду сквозь стены доносились голоса и звуки, которые издавали слуги, взявшиеся за обычные ранние дела. Но в спальне Имраны это казалось таким же далеким, как происходящее в других юртах по всему лагерю, ведь то, что на самом деле имело значение, находилось прямо перед ним в мягком свете ламп. Болезненный разлом, открывшийся между ними ранее, будто затянулся, но Эгар не знал, что его тревожит сильнее: это или разлом как таковой, ставший откровением. Он вздрогнул, когда она сильнее надавила на рану.

– Придется наложить швы. Я сама это сделаю, если пожелаешь.

– Да, хорошо. Вопрос остается без ответа, Имрана. Что мне с этим делать? Ты сможешь оставить девушку у себя хотя бы на время?

– Конечно. Кто ее заметит в доме такого размера? Но ты должен обо всем рассказать Арчет, сам знаешь. Нельзя воевать с Цитаделью в одиночку.