Хладные легионы

Серые Края были полны такой ерунды, превращающей знания о мире в груду обломков; полны людей и мест, которые не могли и не должны были существовать, и еще – болезненных отголосков того, что ты хотел найти, но не сумел. Однако со временем можно усвоить урок, свыкнуться с болью, позволить течению нести себя и воспользоваться тем, что оно способно предложить по пути; например, прилечь в шатре болотников, словно угодив в собственную детскую фантазию о побеге, или нет – возлечь там с каким-нибудь князем-бродягой со страстным взором, тем самым князем, от которого слабо пахнет влажной землей и древесным дымом, который владеет всевозможными полезными колдовскими трюками с растениями и животными.

А когда ты проснешься, спустя дни и ночи, которые никто не удосужился подсчитать, твоего спутника рядом не будет, а вместе с ним исчезнут шатер, повозка и прочие неряшливые странники, и Серые Края поблекнут, выгорят, уступив место густо залакированному реальному миру – той его части, куда тебя занесет во время блужданий во сне. Но даже тогда аромат вашей близости останется на твоей коже, и икинри’ска, в твоей реальности не более чем миф и болотное суеверие, никуда не денется из памяти, оказавшись подлинным, словно клинок…

Волк, или пес, которому это все, возможно, наскучило, дернул ухом и отвернул длинную серую башку. Зевнул, будто выставляя напоказ гладкие белые клыки, захлопнул пасть с глухим стуком и вернулся в комнату. Рингил, заподозрив, что ром все-таки был плохой идеей, двинулся за зверем, ступая осторожно и не спеша.

В задней части комнаты железная «гармошка» с плотными муслиновыми занавесками отгораживала угол для умывания и одевания. Пес подошел к переднему краю ширмы, заглянул за нее и будто запрыгнул на спрятанную там высокую платформу. Плохо различимая тень скользнула по ткани, и послышался томный женский голос:

– Вы хотели меня видеть?

Рингил откашлялся.

– Я прибыл с «Милости Королевы болот». Наш отъезд перенесли на более раннее время.

– Неужели? – В вежливом тоне скользнули резкие нотки. – А я-то думала, что отплытие состоится не раньше, чем на борту завтра утром объявится ваша покорная слуга. Ваш капитан становится ненадежным, если посулить ему полный кошель.

– Он не мой капитан.

– И все равно он ненадежен.

– Вероятно, моя госпожа. Мне сие неведомо. – Призрак придворных манер с трудом попытался самоутвердиться, стоило Рингилу открыть рот. Эту часть себя он время от времени вынимал из чулана, словно потертую реликвию молодости, и всякий раз удивлялся, как сильно по ней скучает. – Но хоть я сообщаю эту новость с прискорбием, должен заметить: если ваша светлость не явится на борт до рассвета, боюсь, корабль отплывет без вас. Я привел людей, чтобы облегчить транспортировку багажа.

Короткая пауза.

– Так-так. Ко мне прислали странствующего рыцаря. А я, полагаю, повела себя не слишком вежливо.

Опять какое-то движение за муслиновыми занавесками. Госпожа Квилиен из Гриса вышла из-за ширмы и направилась к Рингилу, одной рукой вытирая буйные темные кудри. Не считая красного фланелевого полотенца на голове, она была совершенно голая. Она протянула ему свободную руку и…

Голая?!

Она проделала это с таким апломбом, беспредельным отсутствием волнения или стыда, что несколько секунд, пока Рингил не увидел перед собой протянутую руку, он просто не осознавал наготу как факт. Наверное, мужчина с более традиционными предпочтениями заметил бы ее быстрее – эти молодые груди, живот и бедра, выставленные напоказ, – но все равно он сомневался, что такой мужчина был бы готов к полнейшему безразличию, которое это создание проявляло к собственной обнаженности. Рингил знавал многих успешных шлюх, включая аристократок, и кое-кто действительно мог провернуть такой трюк, приди к ним в комнату правильный посетитель. Но у тех женщин в основе представления всегда был игривый взгляд, наклон головы и прочие интимные сигналы, сообщающие о том, каковы ставки в этой игре. Они пускали в ход собственные тела и демонстрировали свою доступность, в точности как полководцы выдвигают на поле битвы войска, и церемоний с приказами в этом деле было не меньше.

А эта женщина не пользовалась своим телом – светлокожим и хорошо сложенным – как оружием.

Госпожа Квилиен из Гриса носила его, будто дешевое платье, которое одолжила у подруги и накинула буквально минуту назад.

– Вы хотели меня видеть, – просто сказала она. – Итак, я здесь.

– Я… э-э-э… – Рингил механически взял протянутую руку и прижал к губам, пытаясь собраться с мыслями. Госпожа Квилиен из Гриса, определенно, сошла с ума. – Благодарю, моя госпожа. Но осмелюсь предложить, чтобы вы не были так, э-э-э, открыты, когда мои носильщики придут забрать ваш багаж.

– О, они мне не понадобятся. – Квилиен отняла руку и поднесла к лицу. На мгновение показалось, что сейчас женщина ее понюхает или лизнет, но потом она опомнилась. – Видите ли, я путешествую налегке.