Хладомир, маг (СИ)

   - Зачем? - спросил Даронд, впрочем, без особого интереса: он заметил меня и ждал, что я буду делать.

   - Желательно, те, которых приговорили к смерти. Например, захваченный на днях Ойнал Миран - все равно он приговорен за измену, значит, ты ничего не потеряешь, если отдашь его нам.

   - Он может уйти от правосудия, - произнес Даронд весьма равнодушно. Татаг загадочно улыбнулся:

   - О, это вряд ли!

   - Вот как, почтенный Даронд? - нашел я нужным вмешаться. - Ойнал Миран уже приговорен? А когда был суд?

   - Какой суд может быть над изменником? - отмахнулся Даронд.

   - Если ты так спокойно отдаешь его в руки им - быть может, ты отдашь его лучше в мои руки? - попросил я.

   - Не могу, поскольку решение его судьбы я только что передал этим господам, - Хранитель указал на татагов. Те поклонились.

   - И ничто не сможет тебя переубедить? - продолжил я.

   - Теперь надо переубеждать не меня, а их, - ответил Даронд. Я оглядел татагов. Вид у них был такой, что я понял: переубедить их сможет только очень большое количество золота. Которым я не обладал и, возможно, не стал бы обладать никогда.

   - А зачем вам Ойнал? - спросил я. Старший татаг приложил палец к губам:

   - Все узнается в свое время, почтенный маг. К чему забегать вперед?

   Вернулся я весьма смущенным, и еще более меня смутил возглас, с которым меня встретила Далия:

   - Все, надо ехать в Бросс Клаган!

   - Зачем? - данная поспешность показалась мне странной.

   - Только там умеют устраивать настоящие танцы!

   - Танцы? - я был слегка ошарашен. - Ты занимаешься танцами?

   Можно было бы добавить: "В то время как твоего дядюшку уже приговорили к смерти", но Далия еще не знала об этом, и можно было ее извинить. Но все равно, когда только-только кончилась война, мысль о занятиях танцами казалась мне кощунственной. Впрочем, люди стараются как можно быстрее забыть плохое; а потому - неудивительно, что они стремятся к радостям и праздникам.

   - Ты знаешь, какой должна быть девушка из высшего света? - в ответ начала мне жаловаться Далия. - Она должна есть, как пташка: по крошке, но только самые изысканные и дорогие блюда; она должна падать в обморок при виде крови, слыша неприличные слова или просто от любого волнения. Она должна говорить только по-ильвийски, и знать бесчисленное количество танцев. Нет, ильвийский мне нравится, это, наверное, самый красивый язык, который я знаю, но у них, у ильвов, женщина может сражаться наравне с мужчиной, управлять государством и вообще ничем не хуже мужчины; а у нас из женщины делают только домохозяйку!

   - Но ведь должен хоть кто-то заниматься делом, пока мужчины без толку убивают друг друга, - пожал я плечами, вспомнив слова Веронда, что он в каждом городе устроил для молодежи "уроки танцев, музыки и живописи", стремясь приобщить ее "к прекрасному".

   - А ценят и уважают все равно только воинов или богачей.

   - Это потому, что вы пытаетесь играть в наши игры по нашим же правилам, - ответил я. - Придумайте свою - и там вы далеко обставите нас.

   Она недоверчиво на меня посмотрела.

   - И как ты отнесешься к девушке, которая ездит верхом и стреляет из лука?

   - Скажу, что это ее право.

   - А мне нравится ездить верхом, - призналась она. - Из лука я стрелять не пробовала, но, думаю, мне тоже понравится.

   - Смотря в кого, - возразил я. - Лучше уж танцевать.

   - Ой, а танцевать у нас - это же вообще ужас! Танцы - ах! - это моя слабость; но что это такое: танцевать под одну дуделку Бодрина, когда у татагов этих - с десяток разных инструментов; а какая музыка, а какая глубина, а какие движения... - она мечтательно закружила по комнате.

   - Там, наверное, занятия и стоят дороже, - предположил я.

   - А еще настоящая девушка из высшего света никогда не должна думать о деньгах, - добавила она.

   - М-да, тяжело быть девушкой из высшего света, - посочувствовал я. - Кстати, твоего дядюшку собираются казнить.

   - Да? А за что? - спросила она равнодушно. - Как - казнить? - вдруг переполошилась она.

   - Это я попытаюсь выяснить: как именно.

   Судя по тому, как татаги выторговывали Ойнала у Даронда, убивать его немедленно они не собирались, если только кто-то не пытал к нему личной ненависти. Впрочем... Впрочем, этого тоже нельзя было исключать, но из того, что я слышал, следовал вывод, что татаги как-то намерены использовать приговоренного на празднестве.

   - У тебя есть здесь друзья? - спросил я Далию.

   - Есть, - ответила она с удивлением. - Хотя бы, с кем мы на танцы ходим.

   - Это нормальные люди, им довериться можно?

   - Надеюсь.

   - Думаю, вы с ними пойдете на праздник?

   - Наверное, - продолжала она удивляться.

   - Тогда будьте готовы. Я еще кое-что выясню. И помни: танцы - это не то, ради чего стоит ехать в Бросс Клаган.

   В городе вовсю готовились к празднику.

   Была огорожена длинная площадка возле стен города, и там возводили места для зрителей побогаче и отводили лужайку, где бы стоял простой народ. Вокруг площадки натянули сетку; чуть в стороне от нее, возле мест для почетных гостей, стояла группа татагов.

   Я услышал их раньше, чем они заметили меня.