Хлеб насущный

«Четырнадцать лет на одной и той же женщине. Она тоже ненавидит собак.»

«Она слышала что-нибудь необычное прошлой ночью?»

«Нет. По крайней мере, она ни о чём таком не говорила.»

«Хорошо, вы ужинали в… в котором часу?»

«Около семи-тридцати, восьми часов.»

«И что дальше?»

«Мы вышли на улицу, сели на террасе, выпили бренди и послушали музыку.»

«До какого времени?»

«Десяти часов.»

«Никаких странных звуков снаружи?»

«Нет.»

«Что вы дальше делали?»

«В общем…», - сказал Ароновиц и пожал плечами.

«Да?»

«Ну… это что-то личное.» Он заколебался, посмотрел на свои сложенные руки и робко сказал: «Мы занимались любовью.»

«Хорошо», - сказал Хоуз.

«Мы ничего не слышали, пока занимались любовью», - сказал Ароновиц.

«Хорошо», - сказал Хоуз.

«После этого мы пошли наверх. Я готовился ко сну, когда случайно выглянул в окно. В окнах дома Гримма горел свет, а дом был охвачен пламенем.»

«Другими словами, между тем, как вы вернулись домой, и тем, как вы легли в постель, ничего необычного не произошло.»

«Ну, м-да…», - сказал Ароновиц.

«Что?», - сказал Хоуз, наклонившись вперёд.

«Мы занимались любовью на террасе. Это необычно. Обычно мы делаем это наверху, в спальне.»

«Да, но кроме этого…»

«Ничего.»

«Мистер Ароновиц, вы случайно не заглядывали в дом Гримма до того, как заметили пожар?»

«Думаю, да. Мы были на террасе, а терраса выходит на дом Гримма, так что, думаю, мы иногда смотрели на него. А что?»

«Это было после ужина, я прав? Вы были на террасе примерно до десяти часов…»

«Ну, даже позже», - сказал Ароновиц. «Мы слушали музыку до десяти часов, но после этого…»

«Да, я понимаю. Я пытаюсь выяснить, был ли в доме Гримма свет?»

«Свет? Вы имеете в виду…»

«Когда-нибудь ночью вы замечали свет в доме Гримма?»

«Ну… нет. Думаю, нет. Думаю, в доме было темно.»

«Но свет был включен, когда вы заметили огонь.»

«Да», - сказал Ароновиц и нахмурился.

«Спасибо», - сказал Хоуз.

«Я не понимаю», - сказал Ароновиц. «Зачем кому-то включать свет, если он собирается устроить пожар?»

Глава 3

За исключением случаев пиромании, когда преступник действует без осознанного мотива, существуют вполне реальные причины для поджога, и каждый полицейский в мире знает их наизусть.

Паркер проверил конкурентов Гримма по оживлённой торговле деревянными изделиями и выразил мнение, что ни у кого из них не было достаточных мотивов для совершения столь тяжкого преступления, как поджог. Даже если бы Карелла уважал мнение Паркера (а он его не уважал), он бы не согласился с таким огульным оправданием. Конкуренция была, возможно, самым сильным мотивом для поджога, и Карелла не собирался снимать с подозрения деловых конкурентов Гримма, пока сам тщательно не проверит их. Он также не хотел отвергать мошенничество со страховкой (Первый комик: «Привет, Сэм, я слышал, у тебя вчера был сильный пожар в магазине.» Второй комик: «Тссс, это будет завтра вечером!») или уничтожение книг и записей в качестве альтернативных мотивов, хотя Паркер, похоже, был уверен, что Гримм чист. Что касается вымогательства, запугивания или мести, то эти варианты также зависят от того, что они смогут узнать о мистере Роджере Гримме. Насколько полагал Карелла, Гримм мог общаться с разными криминальными типами, которые в конце концов решили навесить на него проблемы. А может быть, в прошлом у Гримма была дюжина людей с причинами, по которым могли поджечь его дом, склад и соломенную шляпу. Карелле придётся осмотреться и подождать.

Оставался ещё один возможный мотив: кто-то устроил пожар на складе, чтобы скрыть преступление. (Вы оставили следы гвоздодёра на окнах и отпечатки пальцев на стенном сейфе? Ну и что? Просто запалите косяк, когда будете уходить.) Любопытное рассуждение, конечно, поскольку за кражи со взломом полагалось от десяти до тридцати лет, а за поджоги соответственно от пятнадцати до сорока лет, но кто может постичь хитросплетения преступного ума? И хотя пожар на складе, скорее всего, уничтожил все следы кражи, было крайне маловероятно, чтобы кто-то украл неопределённое количество деревянных фигурок животных, а затем поджёг остатки, чтобы скрыть такое мелкое воровство. Более того, если кто-то совершил преступление на складе, а затем совершил поджог, чтобы скрыть преступление, было бы нелепо предполагать, что он впоследствии сжёг бы дом Гримма в качестве прикрытия для первоначального прикрытия. Такая изощрённая дымовая завеса подошла разве что для комиксов.

Осталась пиромания.