Хлеб по водам

— А, это, — небрежно отмахнулся Хейзен. — Мне показалось, что тех скучных господ следует немного развеселить. Знаете, сам я получил огромное удовольствие. И снял тяжесть с души, о чем мечтал уже очень давно.

— Вы понимаете, что сделали сегодня с собой, Рассел?

— Обо мне не беспокойтесь. Да и кто в наши дни принимает телевидение всерьез? Никто. И давайте больше не будем говорить об этом, пожалуйста. Все это только наводит скуку. — Он подошел к Стрэнду, положил ему руку на плечо, дружески встряхнул. — А я надеялся, что вы еще не спите. Очень захотелось поговорить хоть с кем-то, кто не является адвокатом. — Он снял пальто, затем шляпу, бросил их на кресло. — Какая жуткая выдалась ночь! Вести машину, когда валит снег, — это вам не шуточки.

Стрэнд слегка потряс головой, словно старался освободиться от терзающих его мыслей. Он чувствовал, что смущен, не уверен в себе. Хейзен, судя по всему, пребывал в отличном настроении. Так что, возможно, он, Стрэнд, преувеличил значение передачи?.. Ведь он так редко смотрел телевизор и, вполне вероятно, переоценил воздействие передачи на зрителей, а также саму возможность, что подобное выступление может сломать человеку жизнь. Может, он был не прав, так переживая за друга? Если уж самого Хейзена, похоже, не страшат последствия выступления, может, и ему не стоит высказывать опасения? Надо сменить тему.

— Вы сами вели машину? — спросил он.

Хейзен кивнул:

— Отпустил шофера на вечер. К нему приехала невеста, вот и решил поспособствовать развитию любовных отношений. А где наши дамы?

— Разбрелись по своим комнатам. Решили сегодня лечь пораньше.

Хейзен окинул его испытующим взглядом:

— У них все в порядке?

— О да, все замечательно, — ответил Стрэнд.

— Лесли сказала мне, что Элеонор вернулась в Джорджию. Вообще все это ужасно, не правда ли?

— Чудовищно, — подхватил Стрэнд. — Этот Джанелли ведет себя как законченный дурак.

— Ну, зато в мужестве ему не откажешь. И это вызывает у меня восхищение.

— Лично у меня это вызывает другие чувства… — сухо заметил Стрэнд.

— Я позвонил тамошнему шефу полиции и сказал, чтобы он поставил своего человека охранять их дом. И еще дал понять, что, если с ребятишками что-то случится, я просто спущу с него шкуру.

— Надеюсь, это поможет.

— Просто уверен, — мрачно ответил Хейзен. — А теперь мне срочно необходимо выпить. Присоединитесь?

— С удовольствием, — ответил Стрэнд и стал наблюдал за тем, как Хейзен наполнил два больших бокала виски с содовой. Они отнесли напитки к камину и уселись друг против друга в большие кожаные кресла с высокими спинками. Хейзен отпил большой глоток и удовлетворенно вздохнул.

— М-м… — пробормотал он, — самое то что надо!

— Последний раз, когда мы с вами вот так сидели и пили, вдруг зазвонил телефон и вы сорвались и умчались. Надеюсь, на сей раз вам все же удастся допить свое виски, прежде чем ехать куда-то.

Хейзен рассмеялся приятным низким рокочущим смехом.

— Не собираюсь подходить к телефону целую неделю. Кто бы ни позвонил — папа римский, президент Соединенных Штатов, один из тех разношерстных адвокатов, что готовы сейчас разорвать меня в клочья.

— Рад слышать это. Ну а как вообще продвигаются дела?

— Так себе. — Хейзен опустил глаза и смотрел в бокал. — Войны пока еще никто не объявлял.

— Лесли сказала, будто бы ваша жена грозила назвать ее одной из ваших любовниц.

— Да она готова угрожать любой женщине, с которой я просто здоровался на протяжении последних тридцати лет. Накопала могил от Бостона до Марселя. Наверное, мне следовало предупредить Лесли о таком повороте событий. Но я подумал, что она тут же расскажет вам и вы расстроитесь.

— Теперь мы с ней придерживаемся новой политики, — сказал Стрэнд. — Полная открытость и откровенность во всем.

— Весьма опасный эксперимент, — заметил Хейзен и испытующе покосился на Стрэнда. — Надеюсь, вы ни на секунду не поверили…

— Ни на секунду, — не раздумывая, ответил Стрэнд. И, глядя на этого властного, сильного и красивого мужчину, вдруг подумал: нет ничего удивительного в том, что любая женщина, в том числе и его жена, может в него влюбиться. Госсекретарь Никсона Киссинджер в ответ на вопрос, почему он пользуется таким бешеным успехом у женщин, писал, что власть служит для женщин сильнейшим возбудителем. Хейзену, безусловно, была присуща эта аура власти, и по всем стандартам он обладал для женщин куда большей притягательностью, нежели хворый и замкнутый учитель-неудачник. Только истинная любовь способна устоять перед подобным искушением. Интересно, подумал вдруг он, что же такое сказал или сделал Хейзен, чтобы дать Лесли понять, что хочет ее? Нет, уж лучше этого не знать.