Хлеб ранних лет

Помню, как я поразился, обнаружив у себя отцовское упорство в те годы, когда учился в техникуме: и меня привлекало не то, что я знал и понял, а то, чего не знал и не понимал; и я не находил себе места до тех пор, пока не мог с закрытыми глазами разобрать и снова собрать новую машину; но к моей любознательности всегда примешивалось стремление заработать деньги благодаря своим знаниям -- мотив, совершенно непонятный отцу. Он не считается с тем, во сколько ему зачастую обходится одно-единственное слово, из-за которого присылаются и отсылаются книги и предпринимаются поездки; он любит эти вновь открытые слова и обороты речи, как зоолог любит впервые обнаруженный им вид животного, и ему" никогда не пришло бы в голову брать деньги за свои открытия.

Рука Вольфа опять опустилась на мое плечо, и я заметил, что встал с подножки, перешел через улицу к своей машине и смотрю через ветровое стекло внутрь, на то место, где сидела Хедвиг, -- сейчас оно было таким пустым...

-- Что случилось? -- спросил Вольф. -- Что ты сделал с нашей милейшей фрау Флинк? Она совсем вне себя.

Я молчал. Не снимая руки с моего плеча, Вольф потащил меня мимо машины, на Корбмахергассе.

-- Она позвонила мне, -- сказал Вольф, -- и в ее тоне было нечто такое, что заставило меня немедленно приехать, нечто такое, что не связано с ее стиральными машинами.

Я молчал.

-- Пошли! -- сказал Вольф. -- Тебе не вредно выпить чашку кофе.

-- Да, -- ответил я тихо, -- мне не вредно выпить чашку кофе. -- Я снял с плеча его руку и пошел впереди него по Корбмахергассе, где, как я знал, было маленькое кафе.

Как раз в этот момент молодая женщина вытряхивала на витрину кафе булочки из белого полотняного мешка; булочки громоздились перед стеклом, и мне были видны их гладкие коричневые животики, их хрусткие спинки, а сверху, в тех местах, где булочки надрезал пекарь, они были белые, совсем белые. Молодая женщина ушла обратно в кафе, но булочки все еще сползали вниз, и на секунду мне показалось, что они похожи на рыб, плоских рыб, втиснутых в аквариум.

-- Сюда? -- спросил Вольф.

-- Да, сюда, -- ответил я.

Качая головой, Вольф пошел вперед, и, когда я провел его мимо стойки в небольшую комнатку, где никого не было, он улыбнулся.

-- Совсем неплохо, -- сказал он, садясь.

-- Да, -- повторил я, -- совсем неплохо.

-- О, -- сказал Вольф, -- стоит только на тебя посмотреть, как сразу догадаешься, что с тобой произошло.

-- А что произошло со мной? -- спросил я.

-- О, -- проговорил он, ухмыляясь, -- ничего. Просто у тебя такой вид, как у человека, который уже покончил жизнь самоубийством. Я вижу, что сегодня на тебя нечего рассчитывать.

Молодая женщина принесла кофе, который Вольф заказал в первой комнате.

-- Отец в ярости, -- сказал Вольф, -- телефон трезвонил все время, тебя нельзя было нигде разыскать, невозможно было поймать даже по тому телефону, который ты оставил фрау Бротиг. Не надо его так раздражать, -- прибавил Вольф, -- он очень злится. Ты же знаешь, что в делах он шутить не любит.

-- Да, -- повторил я, -- в делах он шуток не признает. Я отхлебнул кофе, встал, пошел в первую комнату и

попросил у молодой женщины три булочки; она дала мне тарелку и предложила ножик, но я отрицательно покачал головой. Я положил булочки на тарелку, пошел обратно в комнату, сел и, засунув большие пальцы обеих рук в надрез, разломил булочку на две половинки, мякишем наружу; проглотив первый кусок, я почувствовал, что меня перестало мутить.

-- Господи, -- воскликнул Вольф, -- тебе незачем есть сухой хлеб!

-- Да, -- сказал я, -- мне незачем есть сухой хлеб.

-- С тобой невозможно разговаривать, -- сказал ов.

-- Да, -- повторил я, -- со мной невозможно разговаривать. Уходи.

-- Ладно, -- проговорил он, -- может быть, завтра ты опять придешь в себя.

Он засмеялся, встал и, вызвав женщину из большой комнаты, расплатился за две чашки кофе и за три булочки; он хотел дать ей мелочь на чай, но молодая женщина улыбнулась и вложила монетки обратно в его большую сильную руку; покачав головой, он сунул их в кошелек. Разламывая вторую булочку, я чувствовал, что взгляд Вольфа скользнул по моему затылку, волосам и лицу и остановился на моих руках.

-- Между прочим, -- сказал он, -- дело выгорело. Я вопросительно взглянул на него.

-- Разве Улла не рассказала тебе вчера о заказе для "Тритонии"?

-- Конечно, -- проговорил я тихо, -- она вчера рассказала мне об этом.

-- Мы получили заказ, -- заявил Вольф, сияя. -- Сегодня утром нам сообщили о решении. Надеюсь, что; к тому дню, когда мы начнем, к пятнице, ты уже будешь вполне вменяем. Что сказать отцу? Что мне вообще сказать отцу? Он в ярости; со времени той глупой истории с ним еще такого не случалось.

Отложив булочку в сторону, я встал.

-- Со времени какой истории? -- спросил я.