Хлеба кровавый замес

Но «услужливая» память мгновенно вернула к утренней трагедии, и она вспомнила своего близкого человека – погибшего Серёжу Крикунова, и вновь горестное состояние накрыло её полностью. Тем не менее, осознавая благодаря своему опыту, что её эмоции не должны создавать проблем пациентам, она постаралась сменить тему разговора:

– Представляешь, сейчас грузила раненых, погибших в другую вертушку, а там один труп мизинцем пошевелил. Лишь краем глаза это заметила. Он вроде как мёртв, и лишь мизинцем чуть дёрнул. Такие реакции и у трупов бывают. Я его тут же внимательно осматривать, а он на самом деле живой. Не привиделось, оказывается. Вот повезло-то. Вколола ему промедол, капельницу поставила. Крови, конечно, много потерял, но шанс есть. Он – крепкий, он справится.

– Да ты просто волшебница, людей воскрешаешь! Может, святая какая? – ответил Шаховской на её подначку с лёгкой, едва заметной иронией.

– Да какая «святая»? Они сами выкарабкиваются… кому Бог даст. В любом случае это замечательный знак, что всё будет хорошо. Такие случаи бывают нечасто! Родным очень повезло…

Она резко переключилась на другую тему, как будто стараясь выбраться из некоего засасывающего эмоционального болота, в которое она угодила:

– А у тебя? Дома сейчас, наверное, жена волнуется – где её Лёшенька? Что с ним?

– Я не женат, – ответил Шаховской.

– А что так слабенько? Достойной не сыскалось?

– Всё совсем не так, как ты пытаешься подколоть.

– Ну, значит, девушка ждёт такого красавца писаного, или ты не по этой части? – она улыбнулась.

Шаховской пропустил мимо эту колкость:

– И девушка не ждёт…

– А тут-то что мешало?

– С девушкой? Была, конечно, и девушка. Но мы с ней свадьбу всё почему-то откладывали. То у меня, то у неё не срасталось по времени. Короче, мне так показалось, что она просто особо и не спешила. А я её очень любил, – было заметно, что Шаховскому нелегко рассказывать малознакомой женщине подробности своей личной жизни, но что-то подталкивало его на эту откровенность. И продолжил: – Хотя она говорила, что тоже любит. Но как пришёл приказ, что меня в Афган отправляют, то я нашёл повод для ссоры, сказал, чтобы забыла меня.

Тася аж застыла от неожиданности. Она не могла переварить полученной информации. У неё просто не укладывалась в голове. В его словах, на её женский взгляд, логики не было совсем!

– Зачем?! – изумилась она. – Ты такой глупый, что ли? Буратино, что ли, деревянный? Или, может, перебухал? Ты знаешь – если дурак, то это уже надолго. Это не лечится. Тут взялся за грудь, про стыдуху забудь! А ты? «Забыла меня», – передразнила Тася Шаховского.

– При чём тут «дурак»? Просто не хотел к чему-то её обязывать. Если бы что случилось и, к примеру, укоротило меня основательно, без ног остался? Такое бывает. А она девчонка молодая. Что ей, на инвалида было бы всю свою жизнь разменивать?

Он замолчал, о чём-то задумался и тяжело произнёс после короткой паузы:

– А может, и себя пожалел. Времени же много должно было бы пройти. Если бы вернулся, а у неё есть кто-то? Не знаю, как бы я себя повёл…

– Что? Такой правильный, что решил даже ожиданием девушку не обременять? Типа – «Князь благородный»? Да просто ты не любил по-настоящему! Когда любят, тогда верят! – очередью выпалила Тася возмущённую тираду.

Алексей задумчиво произнёс:

– Наверно. Возможно, ты права! Больше просто влюблён был, как мальчишка. Сильно влюблён… а по-настоящему, видимо-то, и не любил.

Тася закончила обработку, перевязку, сделала аккуратную маленькую круглую прокладку из пластыря на лбу.

– А во лбу звезда горит… – распевно процитировала она Пушкина. – Ну, чеши, князь благородный, – завершила она иронично свою работу.

Шаховской встал и с деланной церемонностью слегка приобнял Тасю. Она же, выставив согнутые в локтях руки, отстранилась и, ёрничая, ответила:

– Благодарствую.

Он открыл дверь кунга, спрыгнул и направился к своему БТРу, чтобы встретить назначенный патруль и проинструктировать. Чего-то сложного в их действиях не было – всего-то патрулировать парами по периметру стоянки батальона. Учитывая то, что духи имели совершенно очевидные планы всячески препятствовать общей оперативной группе, в эту ночь требовалась особая бдительность.

Задачей патруля было не допустить внутрь, за периметр своей стоянки, кого-либо из афганцев, даже детей – все они рассматривались как потенциальный «ходячий гексоген». Так уже бывало. Нужно не допустить подрывов смертников – пеших или на какой-то одноразовой барбухайке.

Ну и как водится, следить, чтобы свои же проныры из других подразделений не спёрли чего-нибудь из запчастей или иного имущества, если у кого-то «чего-нибудь» стало не хватать, а им это нужно срочно. Ожидать в такое время безответственности от назначенного состава патруля было нелепо, потому что солдаты видели и понимали всё, что происходило утром и днём. А значит, могли оценить возможные опасности ночью. Для Шаховского сейчас было необходимо лишь запустить сам механизм, чтобы всё начало работать как часы. А что и как делать, солдаты и сами знали.