Хлеба кровавый замес

Пасько эту ситуацию тоже не оставил без внимания и заценил картинку, но поторопился уйти. Возможно, что своё ПО, как рекомендовал комбат, чистить…

– Товарищ полковник, разрешите идти?

Комбат несколько остыл от высокого эмоционального выплеска и уже спокойнее ответил:

– Да, давай, можешь идти. Займись с зампотехом повреждённой техникой. Завтра с утра роте на задачу, и техника должна быть к утру готова. Ночью будьте особенно внимательны… Ничего не кончилось, а, возможно, только началось. От душар сейчас можно ждать продолжения!

Раненый душман сильно стонал и перебивал своими болезненными мычаниями комбата.

– Да вколите ему промедол, – раздражённо бросил солдатам Проскуров.

В это время Пасько быстрым шагом дошёл до своего 701-го БТРа и, заскочив на него, отъехал на позиции.

– Кололи, – почему-то виноватым тоном ответил Молдаван, – наркоман, наверно. Не помогает.

– Вызовите фельдшера, пусть она займётся. И моего Джураева сюда. Он будет нужен, – бросил Проскуров команду Васе и Молдавану.

Солдаты побежали к недалеко стоящим машинам, где должны были находиться вызванные Тася и Джураев.

– Вертушки всё-таки будут, – обращаясь к Шаховскому, сообщил Проскуров – будто разговор о них велся лишь пару минут назад.

Шаховской недоверчиво:

– Будут?..

– Да. Подняли по тревоге звено, – понуро произнёс комбат и с горечью продолжил, – как раз мёртвых загрузить и с надёжным эскортом доставить на базу…

Шаховской безучастно:

– Хорошо…

Комбат ему в тон:

– Что хорошо?..

Шаховской:

– Я думал, они на нас плюнули…

Комбат:

– Я тоже. А они – помнили… Но им лёту сюда часа полтора. Какой от них был бы толк?..

Офицеры стояли возле КШМки. Активный бой фактически затих, и комбат дал команду экипажу штабной машины поставить имеющийся у них металлический раскладной столик и такие же специальные раскладные табуретки. Солдаты-связисты быстро стали оборудовать рабочее место возле задних бронедверей таким образом, чтобы раскрытые двери служили прикрытием от случайной пули или осколка, а стол стоял так, что, сидя возле него, можно было при необходимости надеть наушники для связи, и чтобы они могли дотянуться по длине провода.

В этот момент появился зампотех, знавший, где нужно искать своих сотоварищей в такие моменты. Комбат сел за стол – там ему было удобней – и устало обратился к зампотеху:

– Что там, Володь, с машинами?

Зампотех:

– Один БТР у Пасько сгорел полностью. Скорее всего, после выстрела из безоткатки. Рвануло прям внутри машины. Восстановлению не подлежит. Надо будет доложить, что под списание, водитель погиб. Обратно даже тянуть не будем. У трёх машин есть повреждения, но они ходовые. Повреждения от осколков и от крупнокалиберных пуль. Но все они устранимы.

Проскуров:

– Понял. К утру справимся?

Зампотех:

– Думаю, да.

– Вон, – комбат кивнул на пленных, – смотри, Володь. Шаховской духов приволок, – и спросил уже у того: – Откуда ты их хоть наковырял?

Комбат, естественно, ещё не в курсе всех перипетий, которые произошли с экипажем Шаховского, и не мог знать о ночном бое у подножия горы на позициях духовских миномётчиков.

Шаховской:

– Да так, подвернулись случайно.

– Случайно только кошки родятся, – саркастически бросил бородатую остроту комбат – скорее машинально по привычке, а не ради «повеселить». – Ладно, потом мне доложишь, что там у тебя произошло. Духов, Лёша, ты это, конечно, хорошо привёл, – продолжил комбат и перешёл на более категоричный тон, – только начальник разведки батальона у нас есть! Тоже хороший парень. Мне начальник штаба был нужен! Понял?! А не Рэмбо доморощенный…

Во время этого общения появилась вызванная комбатом к подраненным духам Тася, и, сразу увидев душманов, заспешила оказывать им помощь без дополнительных на то указаний, а по естественному внутреннему порыву.

Шаховской понимал суть претензии к нему, и, несмотря на очевидное боевое достижение, чувствовал себя виноватым:

– Понял, товарищ полковник…

Комбат потеплевшим голосом:

– Ну а насчёт того, как духов поиметь, – и он повторяет знакомый жест Шаховского, – то ты это красиво придумал.

Комбат немного повеселел и улыбнулся.

Зампотех, который не в курсе разговора, произошедшего в самом начале «войны» в КШМке между комбатом и Шаховским, и диалога с «Гранитом», спрашивает:

– Валер, а что он придумал?

Комбат:

– Стратегию войны с грамотными духами.

Он оборачивается к раненым душманам и экипажу Шаховского во главе с Тасей:

– Ну как там? Живы? Кто-нибудь из них в состоянии говорить?

– Один очень тяжёлый. Надо с нашими ранеными отправлять, если доживёт… Второй способен говорить, он почти оклемался, но тоже требует госпитализации, – отзывается-отчитывается Тася.

– А что с нашими ранеными? – спрашивает комбат у Таси, пытаясь не показывать волнения, которое считал неуместным для старшего офицера публичным проявлением слабости.

– Наших очень тяжёлых нет… Есть два «двухсотых», есть ранения, контузии, но все жить будут. Им первая помощь оказана. Дальше – в медсанбате. Но все должны долететь. Я их подготовлю к перелёту, – сообщила она.