Хлеба кровавый замес

Шаховской подозвал водителя 302-го комбатовского БТРа и сказал тому, что главное – это быстро загрузить всех. Время играло первоочередную роль и для выживания и спасения раненых, и для безопасности вертушек в полёте, так как их наверняка уже вычислили в небе, и душманы могут находиться в засаде для стрельбы по ним из «Стингеров»^[20].

Как раз в этот момент послышались подлетающие вертушки, а значит, скоро начнётся погрузка.

На броню 302-го стали бережно поднимать погибших из седьмой роты – у них преимущественно минно-взрывные травмы, и их внешний вид и состояние тел позволяли транспортировать их таким образом. Остальных троих погибших и сгоревших понесут на их армейских одеялах. Зрелище, конечно, гнетущее. Но это только оболочка парней. В тех обстоятельствах все военнослужащие только так и осознавали этот факт. Парни ушли героями. Понимание того, что это были не жертвенные агнцы, а настоящие воины, каким-то образом облегчало возможность остальным эффективно и смело действовать в этой бьющей по психике ситуации. А может, просто с иного измерения погибшие парни-герои передавали свою силу и заряжали тех, кто скорбел?.. И кто остался жив, и должен жить и побеждать?!.. И кто нуждается в воле, выдержке и силе?

В любом случае слёз не было, разговоров особо тоже. Все работали, обмениваясь репликами лишь по необходимости.

Глава 15. Погребение душмана

Шаховской всмотрелся в ту сторону, куда поехала его машина, по тёмному силуэту БТРа в свете звёзд и луны, которые создавали лишь тоновые разграничения с деталями общего пейзажа, и по отдалённому шуму определил, где она находится, и направился прямиком туда.

Идти было совсем недалеко, но подходя ближе, он не услышал активного рабочего шума, а какие-то болтовню и хихиканье. С нарастающей тревогой он ускорился и быстро преодолел остаток пути. Достигнув БТРа, который своим корпусом скрывал происходящее, офицер с изумлением увидел не совсем понятное зрелище, хотя с первого же взгляда ничего хорошего оно не сулило.

Его машина пристроилась возле какой-то горки. Там же лежал труп афганца. Рядом воткнутые лопаты. Какая-то мелкая ямка была начата, но работа остановилась. Грунт был очень плотный и спёкшийся, и чтобы хоть немного прикрыть тело землёй, хотя бы на штык лопаты, то работать и копать нужно было около получаса без лишних разговоров и перекуров…

Но это было сейчас не про этот экипаж. Женя и Молдаван сидели и даже не встали, как того требовали нормы устава при появлении офицера. Женя более-менее осмысленным взглядом с придурковатой улыбкой оглядывал происходящее. Молдаван теребил афганскую одежду, зачем-то пытался рассмотреть её получше и при этом глупо хихикал.

Вася же…

А Вася просто стоял возле трупа и слегка покачивался, и лишь с трудом сумел повернуть голову, чтобы посмотреть, кто там появился. Он, наверно, знал от сотоварищей, что это Шаховской, но сил даже просто, чтобы обернуться и не упасть, у него не было.

В небе затарахтели двигатели вертушек, где-то неподалёку идущих на посадку для погрузки. Очень скоро всё будет сделано соответствующим образом – живые и мёртвые уйдут на базу. Можно было не сомневаться, что Тася всё держит под контролем.

Вся эта троица находилась под воздействием какой-то дури. Это стало совершенно очевидно и настолько вызывающе неприемлемо, что Шаховской понял – нет, скорее, почувствовал, что нужных убедительных эмоций у него просто нет. Да и они – его слова и эмоции – не сумеют в этих мальчишках именно сейчас найти нужный отклик и понимание.

Васю основательно качало, и он, пытаясь повернуться, упал.

– Во, полетел, – изумлённо сообщил Вася, стараясь подняться.

Шаховской с нескрываемой и сильной неприязнью наблюдал за этим зрелищем.

Женя и Молдаван весело захихикали идиотским смехом.

Вася беспомощно пытался встать, но его хватило лишь на то, чтобы поползти куда-то на четвереньках.

– Вась, ты куда? – поинтересовался с серьёзным видом Женя у молодого сотоварища.

Вася, не поднимая тяжёлой одурманенной головы, махнул рукой вперёд:

– На Кандагар…

Женя и Молдаван взорвались своим глупым и совершенно оторванным от адекватности, смехом. Они были за иллюзорно-непробиваемой стеной отрешённости от этого мира и от реальности происходящего, где ума совсем не надо.

От такого зрелища в Шаховском смешались боль, жалость и отвращение.

Он подошёл к Васе, помогая подняться с коленей. Поставил его – Вася плохо держался на ногах. Встряхнул, чтобы солдат хоть немного пришёл в себя, и тот впрямь стал вести осмысленней. Он приоткрыл глаза и невнятно просопел:

– Во вираж заложил!..

Молдаван бросил в него афганской шмуткой и громко заржал. Женя захихикал:

– Куда заложил?

Вася расправил руки как крылья и стал покачиваться:

– Вправо-влево… вправо-влево…

Это вызвало у остальных сегодняшних укурков очередной приступ веселья.

Но вдруг взгляд Васи упал на мёртвого афганца, и что-то щёлкнуло в его мозгах. Он неожиданно заплакал и стал усиленно размазывать грязные разводы по лицу.

Шаховской посмотрел на самого вменяемого и, условно, ответственного из них – на Женю: