Хльюи. Северный ветер

У меня мелькнула мысль, что он просто приучает меня к новому месту сна, словно я его домашний питомец. Я, конечно, понимала, что, как только у меня заживет ранение, меня ничто не спасет от брачной ночи. Но, глупые мысли все равно посещали мою подветренную голову.

На самом деле, мне нравилось делить кровать с этим мужчиной. Я делала вид, что крепко сплю, когда слышала открывающуюся дверь ванной. Кровать была достаточно широкой, чтобы вдвоем на ней заблудиться. Но каждый раз, Лис безошибочно находил меня на самом краешке постели и по-хозяйски подтягивал ближе к себе, обнимая, как я в детстве обнимала тряпичную куклу. Каждую ночь он целовал меня в макушку, думая, что я сплю и не чувствую этого.

Просыпаться в его руках было еще приятнее. Иногда я просыпалась раньше, от случайного шума за окном, и тогда лежала, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить Ильиза, раньше времени. Просто лежала, неудобно зажатая его руками, прижатая к обнаженной мужской груди. Мне нравилось чувствовать тепло его тела совсем рядом, но больше мне нравился его запах — уютный и родной.

Я гнала все эти мысли, стыдясь и краснея, каждый раз, когда он смотрел на меня. Мне казалось, дознаватель читает меня насквозь, знает каждую мою мысль. И от этого становилось еще более стыдно.

В таком напряженном состоянии, я жила, до тех пор, пока однажды утром, проверяя мою рану, Лис не заулыбался, радостно воскликнув:

- Ну, вот и всё! Пошевели рукой, Хльюи, - попросил он, и я была вынуждена подчиниться.

Рука не болела, в плече не тянуло, в спине не стреляло, только в голове звучало похоронным маршем: «Ну, вот и всё!»

В это утро, я была особенно задумчива, что не укрылось от Тании, но она так и не смогла добиться от меня признания, что меня беспокоит.

После обеда, гуляя в своем пока еще только зарождающемся саду, я вдруг не выдержала и попросила Танию рассказать подробно о том, что с ней делал прошлый хозяин. Девушка пристыжено уточнила, «зачем мне это?». Пришлось скупо ответить:

- Хочу знать, что меня ждет и быть готовой.

Тания не поняла, почему меня ждет то же самое, что и ее. Но вняла моей просьбе и нехотя начала рассказ. Я потеряла дар речи, уже на первых фразах. Мне было настолько жутко, что я не сдержалась и открыто плакала, прикрывая дрожащие в зарождающейся истерике губы ладошкой. Собственно, как плакала и Тания, вспоминая события тех месяцев. Она не могла все рассказать открыто, стыдясь. Поэтому иногда переходила на шепот, что придавало ее рассказу еще более трагичный вид.

К тому моменту, как няня нашла нас в саду, шепчущихся и ревущих в беседке, мы обе были уже на грани истерики. Признаться няне, что нас так расстроило, мы не смогли. Поэтому, Тильба осталась в недоуменном неведение.

Я думала даже убежать. Но решив, что пора взрослеть и уметь принимать все тяготы семейной жизни, какими бы страшными они не были, отринула мысли о побеге. Тем более проку от побега не будет. Ильиз все равно меня найдет. И будет очень зол. В конце концов, как-то же занимаются этим многочисленные супружеские пары?! И ничего, вроде никто еще не умер. Правда сразу на ум пришла мысль, что никто из них не был под властью Ильиза. А ведь он, как бы я не оправдывала его профессию государственной необходимостью, все равно палач. Пусть и звучит его должность, как дознаватель. Но то, что у рыжего Лиса из допросной выносят трупы… шепчется вся столица. Правда ли? Кто знает, правду?! Но ведь дыма без огня не бывает, верно? И вот с этим человеком… мне предстоит разделить интимный аспект супружества.

И хотя за последние недели, что он лечил меня, я не знала от мужа ничего кроме заботы, в голову уперто лезли угрозы, прозвучавшие еще там… в загородном доме моего папеньки, когда Ильиз впервые посмел меня поцеловать. Как он говорил? И кричать я буду? И стонать, и плакать? Пытки могут быть разными?

Остаток дня я слонялась по дому, заставляла себя читать книжку, заставляла себя вышивать, гулять в саду, кормить рыбок в маленьком прудике, не видя их. И чем ближе было дело к ужину, тем страшнее мне становилось. Я дала себе обещание, что не позволю себе опозориться и просить пощады, до чего бы ни сподобился дознаватель. Тогда, в усадьбе папеньки, он уже показал мне свой темперамент и сыпал угрозами. Некстати вспомнилось, как я ненароком прочитала его мысли обо мне и его планах на мое тело. Сопоставив с рассказом Тании, я даже нашла нечто схожее, а потому переживания мои были весьма обоснованными.

Я помню, как няня любила повторять, что мужчины все одинаковые, и им надо только одного. При этом совершенно не важно, кто этот мужчина, простой рыбак, лакей или королевский сын. Они все думают одним и об одном.

К тому времени, как на ужин пришел домой Лис, я была уже морально готова ко всем пыткам, при этом я смыла с лица все следы утренней истерики, чтобы не давать мужу лишнего повода потешаться надо мной.