Хлопок одной ладонью

И в дальнейшем согласовывать совместные акции, направленные против западных конкурентов и противников России.

В качестве жеста доброй воли и демонстрации своего могущества устроить испытания нового устройства. Например, подарить Ибрагим-бею Мальту или Кипр, свободные от людей, но «со всей обстановкой». Пусть устроит там собственный, недоступный врагам феод.

И встреча и переговоры прошли на нейтральной территории, в Дубровнике на берегу Адриатики. Высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению почти по всем пунктам, только Катранджи потребовал предварительной и непременно масштабной демонстрации.

Лихарев согласился и вновь предложил Мальту. Весьма удобно. Великолепное стратегическое положение. Не зря Павел Первый принял титул Гроссмейстера Мальтийского ордена. Площадь острова невелика, и чрезмерного напряжения поля для ее перекрытия не потребуется. Генератор размещается в любом подходящем доме в Ла-Валетте или просто на стоящей в порту яхте. После его включения господин Катранджи увидит то, что увидит. И тогда уже можно будет согласовывать детали и подробности.

— Только предупреждаю, Ибрагим-бей, любая попытка обмануть нас, например, захватить прибор силой, заранее обречена. Мы умеем вести дела и подстраховываться — тоже. Нас будет прикрывать достаточное количество вооруженных людей, выявить которых вы не сможете при всем желании. В порт ежедневно приходят и уходят десятки, а то и сотни судов и яхт. Какая из них наша — даже вам выяснить невозможно. Да и то место, где мы будем проводить испытания, просматривается почти из любого городского окна. Прибор снабжен системой самоуничтожения, отключить которую не сможете ни вы, ни даже я, потому что ничего в этом не понимаю. Не моя специальность. В случае чего систему включит наблюдатель, позиция которого мне тоже не будет известна…

— Зачем так говорите, господин Путятин? У нас с вами совсем другой уровень отношений должен быть. С друзьями я сделки в сто миллионов под честное слово заключаю, и никто никогда не обижался.

— Надеюсь, и мне не придется.

По легенде Лихарев именовался Ярополком Игоревичем Путятиным (подходящий псевдоним для члена славяно-языческого «ордена»), частнопрактикующим петроградским адвокатом, собственной конторы не имеющим. Представляющим сейчас интересы очень и очень значительных особ, называть имена которых время еще не пришло.

— Встретимся в пятницу в десять утра у трапа вашей яхты в Валетте. Успеете, Ибрагим-бей?

— Успею. Главное, вы не опаздывайте.

— Ну и что будем делать? — спросил Новиков у друзей, когда все просмотрели запись встречи Лихарева с Катранджи.

— Давайте — ничего, — предложил Левашов. — Понаблюдаем за демонстрацией. Интересно все же. Когда Маштаков первый раз в «боковое время» проник, было не так убедительно. Масштаб не тот. А вреда для стабильности я не заметил. Похоже, это вообще из другой оперы.

— Согласен, — поддержал его Шульгин. — Мы же обещали Валентину не вмешиваться в его политику. Пусть забавляется. А если что пойдет не так, действуем по обстановке.

Сильвия предпочла своего мнения не высказывать. Ей происходящее было просто безразлично. Какая, в самом деле, разница, восстановит Лихарев в России монархию или нет, натравит Ибрагима на Запад или сам попадет под его влияние? Если бы она по-прежнему возглавляла резидентуру, тогда другое дело, она бы непременно пресекла несанкционированную авантюру агента, столь бесцеремонно искажающую Генеральный проект. Но для этого мира подобного проекта не существовало, то, чем занималась она и ее товарищи, не тянуло даже на приличный конспект. И значит, последствия любого действия Лихарева станут ясны лишь в неопределенном будущем.

— Хорошо, продолжаем наблюдать…

Лихарев явился в назначенное место секунда в секунду. Мощных сил поддержки, которыми он стращал Катранджи, у него, естественно, не было, но трое подготовленных и воспитанных им ребят под видом праздношатающихся туристов держались неподалеку, еще двое ловили рыбу с кормы неприметного катера, который, однако, вдвое превосходил яхту олигарха по скорости, а несколько противотанковых ракет с усовершенствованными Маштаковым головками наведения могли, на крайний случай, гарантированно пустить ее на дно. Где-нибудь в пустынном квадрате моря.

Но это, само собой, уже на крайний случай. Катранджи был вполне цивилизованным человеком, окончил два университета, причем один из них — Петроградский, свободно говорил на четырех европейских языках, не считая восточных, а если вел свои дела по преимуществу за пределами «свободного мира», то так ему было удобнее всего лишь. И он действительно славился среди партнеров щепетильной честностью. Но только среди тех, кто не пал жертвой собственной жадности или необязательности.