Хлопок одной ладонью

– Можно прямо сейчас заглянуть к нему на хазу и посмотреть, что он там наизобретал, – предложил склонный к простым решениям Левашов.

– Я бы, знаешь, не советовал, – ответил Шульгин. – Мне гораздо более интересной и перспективной представляется идея сделать его нашим другом. Без всяких методик плаща и кинжала. Мы ж ведь нормальные люди, а иначе начнется второй или третий круг аггро-форзейлевской эпопеи. Ты как думаешь, леди Си?

– Да как пожелаете, так и будет. Если я не совсем дура, следующим шагом ты наметил подвести к нему меня?

– Нет, ну с этими людьми совершенно невозможно работать, – ударил Сашка кулаком по подлокотнику кресла. – Вольфы Мессинги какие-то! Ну пусть тебя. Был бы он гомиком, я сам бы с ним интригу начал… Но ты не против? – осторожно спросил он, склонив к плечу голову. – Если против, мы другую схему включим.

– Не против, не против. Мне самой тоже интересно, что тут за царь Соломон в провинции объявился. Мудрец и одновременно гарем в две тысячи наложниц…

– Нет, ну, может, две тысячи – это гипербола. На каждом курсе десяток-полтора красивых и согласных девчонок найти можно. Значит, в год – полста от силы. Если не повторяться… Только вот, – засомневался Шульгин, наливая себе и всем вина, на Кавказе он почти отстранился от крепких напитков, – ты-то потянешь? Клиент давно и крепко подсел на двадцатилетних, вдруг он иного уже не понимает?

– Сомневаюсь, – игривым жестом Сильвия поправила прическу. – Двадцатилетние – расходной материал. Женщины в соку – красная дичь[74]. Вот и посмотрим…

Шульгин с удовлетворением отметил, что нужной цели он достиг, и завтра получит искреннее удовольствие, наблюдая, как именно станет кадрить Маштакова специалистка с двухсотлетним опытом.

– Но за тобой, Саша, – мило улыбнулась она, – все техническое обеспечение.

«Чтоб не слишком рот разевал не по делу», – продолжил он про себя невысказанные Спенсершей, но вполне подразумеваемые слова.

С техническим обеспечением, само собой, никаких проблем не возникло. Единственного Ивана Ивановича хватило на то, чтобы обеспечить разведку прилегающей к вилле Маштакова местности и ее оперативное прикрытие по первому классу сложности. На что в обычных условиях потребовалось бы до десятка хорошо подготовленных сотрудников. Остальное Шульгин брал на себя. В знакомом городе и знакомом месте он тоже спокойно мог исполнить функции минимум пятерых.

Два пистолета, под мышкой и в кармане, специальный нож, с которым он не расставался добрый десяток лет, еще несколько приспособлений, а главное – собственные руки у него всегда были при себе.

Сильвия подхватила клиента, когда он в урочное время, после окончания четвертой пары лекций, вышел на проспект, в понятном состоянии человека, у которого болит язык, пересохла глотка и вообще голова туманится обрывками никому по большому счету не нужных истин и формул.

Парочка девиц, не то чтобы так уж заинтересованных в сдаче очередного зачета, а просто уже привыкших сопровождать своего учителя, почти что под руки вывели его на угол, каждая про себя размышляя, посадить ли его в трамвай и на этом проститься или все же сопроводить до самого дома, вдруг и там потребуются их услуги и помощь? И если да, то ехать ли вдвоем, или же одной – остаться, а другой – поехать. Но – кому именно? Особого желания разделить с профессором постель не испытывала ни та, ни другая, а с другой стороны…

– Спасибо, девочки, спасибо, сегодня меня провожать не нужно, до завтра… – пресек попытку одной из девушек взять у него портфель Маштаков, поскольку именно в этот момент увидел вывернувшуюся из-за угла женщину… Нет, ЖЕНЩИНУ такого типа и класса, которых Виктору Вениаминовичу в этих краях видеть еще не доводилось.

Словами это впечатление передать трудновато, – ну, как если бы на школьный танцевальный вечер (в шестидесятые годы нашего времени) вдруг заглянула бы двадцатилетняя Джина Лоллобриджида[75]).

Совершенно естественным образом Виктор Вениаминович сначала просто уперся в нее взглядом, а потом, поймав ответный, заинтересованный и вполне благожелательный взгляд, двинулся следом, словно бы влекомый неким мощным, подавляющим волю притяжением.

Не следует думать, что отвергнутые Маштаковым девушки ничего не уловили и не поняли. Старшая из них посмотрела вслед профессору и выразилась кратко:

– Нет, ну и козел!

Вторая выразительно сплюнула на мокрый асфальт:

– А то ты не знала?

После чего обе не спеша направились в противоположную сторону, в общем-то довольные, что можно заняться собственными делами, более подобающими настроению и возрасту.

А профессор, словно крыса, услышавшая дудочку Гаммельнского крысолова, направился за Сильвией следом, ловя глазами взмахи пол ее кожаного плаща и то, что время от времени показывалось из-под них.

Пусть и не столь уж многое, просто облегающие ноги, как лайковая перчатка, высокие сапоги на тонких каблучках.

Сильвия привела его за собой в ресторанчик, помещавшийся в угловом доме, как раз там, где трамвай резко поворачивал вниз, на Серноводскую улицу.