Хлопок одной ладонью

Единственным легитимным органом, который имел право пересмотра как данного «пакта», так и системы власти в целом, признавался Всесословный Земский Собор, который мог быть собран либо всенародным волеизъявлением, либо по требованию двух третей списочного состава Государственной думы, что так же предусматривалось решением Учредительного собрания в далеком 1920 году.

Документ получился хороший, если и подвергался в некоторых изданиях критике, так по преимуществу по вопросам стилистическим. Да и что тут особенно критиковать?

Польша была в очередной раз «окончательно замирена», и в честь своего восшествия на престол Олег Константинович объявил широчайшую амнистию для всех участников вооруженного мятежа, за исключением самых уж одиозных, виновных в преступлениях против человечности персон.

Одновременно гражданам «западных территорий» (без учета национальной и религиозной принадлежности) даровались некоторые дополнительные права, никак, впрочем, не ущемлявшие интересы жителей центральных губерний. Обитатели же южных и восточных окраин Империи на данный Указ внимания вообще не обратили, поскольку то, что их действительно интересовало, – свобода хозяйственной деятельности и сохранение традиционной системы внутриобщинного правового регулирования – они имели с незапамятных времен, а общероссийской Конституции для общения с внешним миром им вполне хватало.

Стремительность и относительная бескровность подавления Смуты, а также и то, что на западных рубежах появилась мощная и доказавшая свою боевую эффективность группировка Гвардии, весьма поспособствовали тому, что всякого рода политические спекуляции в свободной европейской прессе плавно сошли на нет. Официозы же и высшие органы власти, с самого начала событий проявлявшие разумную сдержанность, хором заявили, что изменение формы правления является исключительно внутрироссийским делом, направили Олегу Константиновичу поздравительные послания разной степени теплоты и стали ждать приглашений на коронацию.

В благодарность за проявленное благоразумие Император на одной из первых пресс-конференций сообщил, что Россия намеревается выполнять все свои международные обязательства, в том числе и в рамках ТАОС, столь же неукоснительно и последовательно, как и всю свою предыдущую историю.

Короче, «мир на Земле и в человецех благоволение».

Но ведь покушение на князя так и не раскрыто! И загадки вокруг этого дела громоздятся одна на другую, и все – чертовски неприятного свойства.

Теперь вот, значит, новый афронт! Как черт из табакерки, возникает Ляхов, а за спиной его маячит некая тайная организация по спасению «Урби эт орби».[95]

Угроза для России и вообще европейской цивилизации, разумеется, есть, как не быть. Он сам подавал князю меморандум иностранного профессора о грядущей опасности наступления Темных веков.

И «Черный интернационал», само собой, никуда не делся. Но с ним-то мы, даст бог, разберемся, силенок хватит. Заодно в нем и польза есть, расслабляться не позволяет, держит мировое сообщество в тонусе, и военные кредиты Дума утверждает без волокиты.

Но не о «Черном» ведь «интернационале» говорил Ляхов. А вот если те, «другие», с боковым временем лучше нашего освоились и в своих целях его станут использовать, Вадим прав – мало не покажется. Мы вон один только раз под Радомом им попользовались для проведения батальонной, всего лишь, операции, и то какой эффект! А если несколько дивизионных, корпусных, армейских, да в разных местах?! Тушите свет, господа. Тут вам ни Чекменев не поможет, ни славный Экспедиционный корпус. И, значит, с Ляховым нужно говорить всерьез. А еще лучше не с Ляховым, а с теми, кто его завербовал и послал.

Ночь незаметно близилась к концу, как и коньяк в черной круглой бутылочке. Генерал понял, что главное решение он принял, а детали проявятся сами, по мере развития событий. Теперь же следует поспать, никогда не знаешь, когда удастся это сделать в следующий раз.

Нужно сказать, арестовывая Ляхова, Чекменев считал, что поступает совершенно правильно, и под эту идею у него была подведена вполне непротиворечивая теоретическая база. Если вообще стоит говорить о теории в той области, где очень многое, если не все, решается сначала на основе интуиции, а «теория» призвана интуитивные озарения расшифровать до пригодного к практическому применению уровня.

А сейчас, когда он ворочался в постели, пытаясь заснуть, его переутомленный мозг, на тонкой грани яви и сна освобождаясь от обилия информации и запредельных нагрузок, начал конструировать некий сюжет. Как если бы, вызванный на ковер к старшему начальнику, не хуже Чекменева владеющего профессией, которому нельзя, бессмысленно и бесполезно врать, он вынужден давать отчет. Не излагать правдоподобную версию своих мотивов, а именно давать отчет, конкретно и по каждому пункту. С последующей самооценкой результатов.