Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек [OCR]

— Видите, уважаемая, наши ряды пополняются. Не знаю, что будет, если визитеры повалят валом…

Лихарев мгновенно охватил взглядом весь обширный зал. Четырехметровые потолки, балки с подкосами, камин у левой стены, три окна прямо, два справа, книжные шкафы и стеллажи, пирамиды с ружьями и винтовками. Массивный, нарочито грубо сделанный стол, за которым могли бы пиршествовать до двадцати человек, но весьма скромно накрытый только на двоих.

А возле ближнего к камину угла стола, в грубом свитере, скорее подобающем полярнику, подперев кулаком подбородок, сидит та самая, недостижимая рядовым агграм, почти как Сталин советским трудящимся, Дайяна. Сейчас, впрочем, никаких следов величия в ней не просматривалось. Женщина и женщина. Лихарев не бывал в восьмидесятых, и даже в шестидесятых, там ее облик не показался бы странным, наоборот, он больше соответствовал интерьеру, чем парадное платье или костюм.

Валентин поздоровался, стараясь держать себя в руках. Если Шульгин с ней на равных, что очевидно, так и ему опасаться нечего. По крайней мере здесь. Да он ведь этого и хотел. Вот и пожалуйста. В идеальной, между прочим, обстановке.

Шульгин достал из шкафа третий прибор. Есть Лихареву не очень хотелось, но стакан хереса он выпил с удовольствием, едва ли не с жадностью.

Дайяна смотрела на него странным взглядом. Потерянным и тусклым. Валентин мог бы еще понять, если бы она сделала ему какой-то тайный знак, попыталась предупредить или предостеречь, да пусть даже прожечь глазами за нарушение субординации и регламента. Неужели товарищ Шульгин сумел на чем-то ее так поймать? Поразительно. Но ведь и в записанных словах Сильвии тоже проскакивали намеки на некую масштабную неудачу их проекта…

— Друзья, друзья, — слегка аффектированно провозгласил Александр, — наша встреча неожиданна, но потому и особенно приятна. Наверное, мадам, те силы, о которых мы говорили в прошлый раз, зачем-то ее организовали? Или я не прав? Валентин вон, бросив свои ответственные дела, помчался по моим следам, мне кое-кто помог вернуться именно сюда. И вы вдруг вышли прогуляться по окрестностям и совершенно случайно встретились со мной… Или, может быть, наш форт обладает особой мистической силой, притягивая к себе всех, даже случайно попадающих в орбиту притяжения?

Шульгин вдруг счел необходимым ввести Лихарева в курс дела. Чтоб он не сидел, бессмысленно хлопая глазами, как человек, по ошибке оказавшийся не в той компании.

Оказалось, что Александр Иванович совсем не собирался так невежливо покидать гостеприимный приют, что ему действительно крайне интересно было бы продолжить общение с вождем всего прогрессивного человечества, но так вот получилось. Только он налил себе стакан чая, как закрутило-замутило и выбросило вот сюда. В свое собственное, в восемьдесят четвертом году потерянное тело, которое, оказывается, без него очень недурно обжилось в двадцать первом, и прибыло сюда, чтобы забрать владельца домой.

Он замолчал, отпил глоток, посмотрел по сторонам, как бы ожидая реакции на красиво сконструированный период. Не дождался, сотрапезники оказались более травмированы происходящим, хотя чего уж, казалось бы? Например, загоняя Новикова и Берестина в сорок первый год, Дайяна вела себя очень уверенно и даже надменно. Правда, когда Андрей возил ее породистым лицом по здешней грязи, она часть своего гонора потеряла. А потом на катере держалась вполне прилично, несмотря на то, что положение у нее было совсем пиковое. Не прояви Новиков почти самоубийственного гуманизма, так и сидела бы до сих пор в промерзшей стальной коробке два на два метра. Выручить ее оттуда на всей планете было некому, а вылезти через иллюминатор пышные бедра не позволили бы.

Лихарев, тот попроще, к нему жизнь всегда была повернута тазовой стороной. Ему поручено решать судьбы человечества, он их и решает. Успешно и с полным для себя удовольствием. А тут вдруг все как-то иначе начинает оборачиваться.

Он успел ощутить это самым краешком, когда Шульгин-Шестаков вмиг его обезоружил в заснеженном Сокольническом парке и заставил играть по своим правилам. Но это было еще не так наглядно, могло сойти и за досадную случайность. А сейчас этот землянин просто подавляет, и не только его, но и Высшую…

Александр Иванович, поняв, что клиенты готовы, резко сменил тон.

— Согласитесь, Дайяна, что сейчас мы с вами в одинаковом положении. Прошлый раз на катере вы говорили от имени Игроков, Держателей, и мы вас слушали, конечно, без трепета, но с достойным обстановки вниманием. Сейчас, я вижу, вы отвечаете только за себя. Так?

Лихарев снова не понял, о чем речь, но Дайяна кивнула утвердительно. Очень интересно.

— Ты, Валентин, тем более ни за что не отвечаешь. Для тебя наш разговор — хуже, чем китайская грамота. В ней ты, может, и искушен. Так?

Валентин тоже кивнул, предпочитая не говорить слов, которые могут быть истолкованы самым неожиданным для него образом. Почему и в ближнем окружении Сталина продержался так долго.

— Скажите, Дайяна, сколько времени назад, по вашему счету, мы расстались?