Хлопоты в Польенсе

Она молила Бога, чтобы тетя Мэри перестала говорить о еде. Столько надежд возлагала она на эту встречу… И вместо этого слушать про яичницу с карри и мясо… Это было слишком. Действительно слишком!

– Так вот, милочка, – беззаботно щебетала тетя Мэри, – письмо твое я получила и очень рада, что ты наконец объявилась. Я же говорила, что в любой момент приму тебя с распростертыми объятиями, и это действительно так, только представь: как нарочно, на днях мне предложили сдать комнаты на очень выгодных условиях. Ну настолько выгодных, что просто глупо было бы упустить такую возможность. Снимают весь дом на пять месяцев. Мебель, белье, посуда – все везут с собой. Так что во вторник они переезжают ко мне, а я – в Хэррогейт. Может, и ревматизм заодно подлечу.

– Понятно, – выдавила Джойс. – Напрасно я вас вытащила.

– Глупости. Просто приедешь как-нибудь в другой раз. Всегда тебе рада, моя милая, ты же знаешь.

– Спасибо, тетя Мэри.

– Нет, ты определенно выглядишь какой-то замученной, – недовольно повторила тетя Мэри, без тени смущения разглядывая девушку. – Похудела, осунулась. Сплошные кости да кожа. И что это за цвет лица? Ты же всегда была у нас кровь с молоком. Нет, эта учеба тебя до добра не доведет.

– Пожалуй, на сегодня с меня действительно хватит, – устало усмехнулась Джойс и поднялась. – Ну, тетя Мэри, мне пора.

Она пошла прямо домой. Прямо – это пешком через Сент-Джеймский парк, потом через всю Беркли-сквер и Оксфорд-стрит, затем вверх по Эджвер-роуд до того места, где улица, кажется, и рада была бы продолжаться, да вдруг возьми и кончись, растворившись в путанице узких грязных проулков. В одном из них и стоял старый невзрачный дом, где жила Джойс.

Она отперла дверь, вошла в тесную грязную прихожую и по лестнице поднялась на самый верх. Еще даже не открыв дверь своей квартиры, она услышала за ней довольное сопение и тявканье.

– Да, Терри, милый, хозяйка вернулась, – ласково сказала она.

Как только дверь открылась, в ноги Джойс бросился спутанный комок белой шерсти. При ближайшем рассмотрении комок оказался старым дряхлым терьером с умными, но уже мутнеющими глазами. Джойс подхватила его на руки и присела на корточки.

– Милый-милый-милый Терри! Покажи, как ты любишь свою хозяйку! Ей это сейчас так нужно!

Терри, изо всех сил виляя обрубком хвоста, с готовностью принялся вылизывать ее лицо, уши и шею.

– Терри, милый, что же нам с тобой делать? Что с нами будет? Ох, Терри, как я устала!

– Ну вот что, мисс, – раздался за ее спиной скрипучий голос. – Когда вам надоест сюсюкаться с этим животным, не откажитесь выпить чашку прекрасного крепкого чая.

– Ох, миссис Барнесс, вы так добры!

Джойс с трудом поднялась на ноги. Миссис Барнесс была крупной и сильной женщиной, под мрачной и решительной внешностью которой скрывалось удивительно доброе сердце.

– Чашка горячего чая никому еще не вредила, – уверенно заявила она, выражая единодушное мнение представителей среднего класса.

Джойс благодарно приняла чашку и немножко отпила. Миссис Барнесс подозрительно за ней наблюдала.

– Можно полюбопытствовать, мисс? Как все прошло?

Джойс отрицательно покачала головой. Лицо ее снова помрачнело.

– Что ж, – вздохнула миссис Барнесс, – видать, сегодня, как вы говорите, просто не наш день.

Джойс вскинула на нее глаза.

– Ох, неужели…

Ее хозяйка мрачно кивнула.

– Да. Ох уж мне этот Барнесс! Его снова выгнали с работы, и хотела бы я знать, что нам теперь делать.

– О, миссис Барнесс, вы не подумайте… Я знаю, и должна…

– Бросьте вы это, моя милая. Спорить не буду, всем было бы лучше, найди вы работу, но нет так нет. Просто сегодня не наш день. Вы допили? Я отнесу чашку.

– Нет еще.

– Ага! – обличающе заявила миссис Барнесс. – Так и знала, что вы собираетесь все отдать этому мерзкому животному. Меня не проведешь, милочка.

– Ну пожалуйста, миссис Барнесс! Самую капельку! Вы же на самом деле не против, правда?

– Сомневаюсь, что это что-то изменит. Ни для кого не секрет, что вы без ума от этого чудовища. Чудовища-чудовища, не спорьте. Сегодня утром оно пыталось меня укусить.

– Не может быть, миссис Барнесс. Терри на такое не способен.

– Как же! Зарычал, оскалил все какие там у него остались зубы, а я только и хотела глянуть, можно ли починить ваши туфли.

– Просто ему не нравится, когда трогают мои вещи. Он думает, что должен их охранять.

– Думает? Скажите, какой мыслитель! Собаке ни к чему думать. Она должна знать свое место и охранять двор от грабителей – вот и все, что она должна. И вообще, противно смотреть на эти нежности! Знаете, что я вам скажу, мисс? Усыпить его давно пора, вот что.

– Нет, нет, нет! Никогда!

– Да полно, полно, ваше дело, – примирительно сказала миссис Барнесс.

Она взяла со стола чашку, вытащила из-под морды у Терри стремительно опустевшее блюдце и вышла из комнаты.

– Терри, – тихо позвала Джойс. – Иди сюда, поговорим. Что же нам с тобой, милый, делать?