Хмельницкий (Книга вторая)

- Да мы не поймем, что с ним. Вскочил на испанского коня, поводья которого тащились по земле. Когда он наклонился, чтобы поднять поводья, испанец и огрел коня обломком дышла от разбитой пушки. Целил, видимо, в Юрка. К счастью, Вовгур наклонился... Конь дико заржал, бешено подскочил и упал на землю. Перебил хребет, проклятый... Может, и Юрко что-нибудь повредил себе, когда падал вместе с конем, ведь кругом скалы. Насилу вытащили мы его из-под взбесившегося животного, которое билось на земле. Слышим, жив, а лежит, как мертвый. Отливали водой. А надо идти. Товарищ из отряда "Братство Кампанеллы" сказал Назрулле, где находитесь вы. Он ведь у нас разведчик.

- Назрулла, турок? - удивился Кривонос, оглядываясь.

А Назрулла уже сам пробился сквозь толпу волонтеров и бросился обнимать Кривоноса.

- Хорошо, братья, сделали, что вернулись! Ну, брат Назрулла, видишь, какую трепку задают нам не покоренные Магометом испанцы?

- Я-я, трепки бирдан... [да-да, трепки дают... (тат.)] мало говорим... Добре дошли, братушки! По-болгарски говорим, якши дейди! [хорошо говорю (тат.)] Брат-ага Максим-ага...

- Ну, брат мой, не ожидал свидеться. Дважды рад! Да ты уже совсем как болгарин гуторишь!

Стоявший около Юрка Ганджа крикнул:

- Жив, жив наш Юрко! Только немного память отшибло да в плече, кажется, кость поперек стала... Ничего, брат, левое плечо воину нужно только для жупана, как крючок на стенке, или чтобы девушке прислониться, слезу пролить.

- Девичья слеза весит больше ста пудов! - воскликнул кто-то, поддержанный общим смехом.

- Заживет как на собаке. Болит? - пощупал Ганджа плечо Юрка.

- Болит, братья, будь оно проклято... О-ох, если бы сюда костоправа...

- Кого? Костоправа? Назрулла, он живехонек! - воскликнул Иван Ганджа. Мида кель, Вовгур-ака бербат, аджир уярали... [иди сюда, Вовгура ранили в руку... (тур.)]

- Бербат-мы, в руку? - И Назрулла быстро подошел к раненому.

Взял руку Юрка, неподвижно лежавшую у него на животе. Юрко застонал, но Назрулла не выпустил его руки.

- Мало-мало... - успокаивал он на ломаном языке.

Когда Назрулла неожиданно резким движением потянул руку на себя, раненый закричал не своим голосом и снова лишился чувств. Назрулла словно только этого и ждал. Теперь он без всякой предосторожности проделывал манипуляции с плечом. У него пот выступил на лбу от напряжения. Наконец положил руку снова на живот.

- Рука мало-мало... - показывал он, выворачивая свою руку. Казаки поняли, что Вовгур вывихнул руку в плече. - Су-у дай-дай беринь [дайте воды (тур.)], - скомандовал он, показывая жестом, что больному надо дать воды.

Концом сабли Вовгуру разжали губы и влили в рот пригоршню родниковой воды. Тот едва не захлебнулся, закашлял. И тут же раскрыл глаза, обвел взглядом друзей и, казалось, какое-то время никого не узнавал.

- Ну, как ты себя чувствуешь, Юрко? - ласково спросил Кривонос, наклоняясь над ним.

Больной только моргал глазами, потом искоса посмотрел на свое плечо:

- Болит, братья. И в ноге жжет, пониже колена.

Быстро разорвали штанину на левой ноге. Лысенко, превозмогая боль, пошевелил ею и улыбнулся, словно поблагодарил.

- Ничего! - успокоил кто-то. - Я хлопцем с печи грохнулся, обе ноги до колен разбил - и ничего.

- Заросло? - засмеялись окружающие.

- Как на собаке...

Раздался хохот, который словно разбудил и Юрка. Он тоже улыбнулся.

10

Из-за вершины горы на миг выглянуло солнышко. Перистые облака ложились на горные шпили, словно торопились прикрыть их. Неожиданно повалил хлопьями снег, быстро покрывая косогор и поляну, где, окружив Вовгура, стояли партизаны.

- В грот, прежде чем ляжет снег, чтобы не оставлять следов! - приказал Максим Кривонос. - Ну, Назрулла, ты молодец. Воскресил воина! Гляди, как повеселел, разговаривает.

Юрка теперь несли четверо, из них двое итальянцев.

В глубоком ущелье было несколько просторных пещер. В этих гротах волонтеры остановились еще осенью, очистив их от камней и устроив боковые ниши. Здесь находились их резервы боеприпасов, склады трофейного имущества, отбитого у испанских правительственных войск. Жители далеких долин охотно подвозили им в условленные места продукты в обмен на трофеи, особенно на одежду.

Кривонос последним зашел в глубокую пещеру, пробравшись по узенькому, почти незаметному в ущелье коридорчику. Пещера постепенно расширялась, потолок поднимался, словно обходя вросшие в ее днище огромные глыбы гранита. Большим преимуществом этого длинного грота было то, что он имел два выхода-щели в заросшие мхом и кустарником дикие скалистые горы. В случае опасности партизаны могли незаметно ускользнуть через эти щели в горы и скрыться там.