Хмельницкий (Книга вторая)

Молва о киевских событиях быстро распространялась, зажигая сердца людей ненавистью к латинянам. Народ почувствовал, что шляхтичи в тесном единении с католиками готовят еще более тяжелое ярмо для украинского крестьянина. Крестами ксендзов, как раскаленным железом, будут выжигать у людей мечту о свободе.

Богуславские богомолки, узнав, что церковь Пантелеймона-исцелителя закрыли, заголосили и толпой двинулись к ней. Услышав крики, прискакали туда и казаки. В это время из церкви выбежал староста и закричал:

- Мир крещеный! Что же это творится?.. Храм божий опечатывают люциферы, чашу даров Печерской лавры забирают. Спасите мою душу, православные!..

Староста не договорил, его схватили за воротник униаты и потащили в церковь, удаляя от мирян. Но возле церкви появились уже казаки! Они восприняли действия униатов как вызов и стали бить в дверь бревном, принесенным крестьянами. Под ударами бревна церковная дверь раскололась на щепки.

Женщины бросились в проломленную дверь. Церковь загудела от воплей и криков казаков. Как ни старался униатский поп запугать мирян карой господней, как ни уговаривали их казаки - ничто не могло сдержать гнева разъяренных прихожан. Женщины схватили униатского попа, в безумном порыве повалили его на пол и потащили за ноги из церкви. Защитить униата было некому.

- С кручи его, в Рось! - надоумил кто-то.

Несколько мужчин бросились, чтобы помешать женщинам, просили казаков спасти беднягу. Узнав о намерении мужчин, женщины еще плотнее окружили униата.

Еще живого попа столкнули с красной гранитной скалы в Рось.

Словно волшебным кольцом окружили миряне Млиева ограду церкви, закрыв выход. Дети прибежали к родителям на луг, где они косили траву, и рассказали, что к войту приехали шляхтичи, униаты из Киева, связали веревками настоятеля церкви священника Исидора и заперли его в холодную.

- Батюшка только успел крикнуть: "Люди добрые, спасайте храм божий..." Но жолнер ударил его по голове...

Люди бросили работу и побежали в церковь. А в управлении не торопились, стараясь вырвать у бедного священника ключи. Жолнеры вначале привели его сюда, чтобы добиться, у кого же ключи от церкви. У ктитора их нет, да и его самого чуть живого оставили в холодной.

А верующие уже преградили путь униатам в церковь. Словно заколдованные неожиданным вероломством королевских властей, прихожане стояли вокруг церковной ограды.

Как раз наступала пора жатвы, ранних посевов овса и ржи. Будто на пожар, сбежались сюда крестьяне, не по собственной воле бросив свои дела. Рубахи у них грязные и мокрые от пота, волосы на головах слиплись. Встревоженные, они еще сдерживали себя. Гнев только зарождался, вытесняя страх. По улицам, через огороды, со всех сторон бежали женщины и дети. Церковь уже окружили тесной толпой, спаянной единой волей: не допустить, не позволить надругаться над своей церковью Марии Магдалины, которой гордились во всей округе, вплоть до Городища.

Когда униаты с привезенным из Лупка ксендзом направились к церкви, по улице мимо управления проскакал всадник. Это был гонец, которого миряне послали в Городище, чтобы поднять православных людей на защиту их храма. Войт села Млиева сообразил, куда поскакал всадник. Сказал об этом и отцу Ерковичу. Но униатский поп торопился в церковь, ни на что не обращая внимания. Даже высокомерно назвал войта трусом.

- Уважаемые панове миряне! - обратился Еркович к молчаливо стоявшим суровым прихожанам. - Нех простит пан Езус и матка Мариам сие проявление непокорности глупых хлопов. Искренними молитвами в костеле...

- Не позволим осквернить нашу святыню! - воскликнул впереди стоявший крестьянин, приглаживая дрожащей рукой волосы. По волосам нетрудно было узнать в этом человеке недавнего казака, исключенного из реестра.

- Не по-озво-олпм! - грозно закричали и другие казаки.

Но Еркович не придал значения этим угрожающим крикам, не проявил никакого желания договориться с прихожанами. Только посмотрел на пятерых вооруженных жолнеров, с которыми приехал в Млиево, чтобы занять место пастора новоиспеченного костела. Но до "престола" было еще далеко. Еркович продолжал идти, ему преградили путь. Толпа зашумела, задвигалась и окружила униатского попа вместе с его охраной.

Только один жолнер вытащил из ножен саблю. Но его схватили за руку двое товарищей-жолнеров:

- Что ты делаешь, безумный? Это же люди!.. - воскликнул один из них, сдавив обеими руками его руку с саблей.

Этот рассудительный поступок как бы стал призывом для других жолнеров. Люди плотнее окружали ксендза Ерковича, войта и охрану. Самоуверенный униат схватил за руку войта, когда тот бросился бежать.

- По цо? [Зачем? (польск.)] - властно крикнул Еркович, устремляясь вперед, к воротам церкви.