Хмурый

Его вели на полигон, для прохождения полосы препятствий. На руках наручники. Два охранника спереди, два охранника сзади. Все как всегда. На встречу им шла колонна зомби, охраняемая «Монолитовцами». Хмурый смотрел на медленно бредущую колонну. Смотрел просто так, машинально. И раньше попадались колонны. И он уже привык к этому, хотя численность зомби, порой удивляла.

И вдруг он увидел своего отца. Тот медленно брел в толпе таких же, как он, выжженных и закодированных, бывшечеловеков. Он всегда считал своего отца самым сильным на свете. Его отец прошел Афган. А здесь он был похож на сломанного, забитого старика.

Хмурый встал, как вкопанный.

— Отец. — Прошептал он. Потом крикнул. — Отец! Мы Русичи! Отец!

В спину уперлись стволом, но он, не обращая внимания, смотрел на своего отца. Тот смотрел на него. Смотрел не отрываясь. Смотрел и шел к нему, по диагонали, сквозь строй. К нему заспешил охранник. Подбежал и хотел, автоматом, втолкнуть его в строй.

В спину, с силой, ударили прикладом. Падая, он видел, как его отец, правой рукой взялся за ствол автомата охранника и поднял его вверх. Левой рукой он схватил, этого же охранника, за голову сверху и сжал. Кровь и мозги брызнули из-под пальцев. Автомат уже находился в руке отца.

Хмурый упал лицом вниз. Раздались выстрелы. Он начал поднимать голову. Его отец, с пояса, расстреливал охрану сына. Патроны кончились. По отцу начали стрелять. Он упал и стал подниматься. Чтобы убить зомби, надо сильно постараться.

Хмурый вскочил. Его охранники были мертвы. Он схватил, валявшийся у ноги, автомат и начал стрелять в «Монолитовцев».

Колонна зомби занервничала, заколыхалась. Охрана пряталась за них, но Хмурый умел стрелять. Его отец, уже с другим автоматом, помогал ему.

Под отцом взорвалась граната. Он упал, разорванный на части.

Хмурый смотрел на шевелящиеся останки отца и плакал. Патроны кончились. Он отбросил автомат. Пошел к тому, кто был его отцом.

Сильный удар по голове сбил его с ног. Он хотел подняться. Даже уже начал подниматься, когда почувствовал укол в шею. И все! И тишина.

Он очнулся от боли в руках. Открыл глаза. Перед глазами ноги в новеньких армейских ботинках. Руки оказались прикованными цепями к стене.

— Солдат не должен испытывать эмоций. Солдат с эмоциями, это умирающий солдат. Солдат не должен помнить родных. Такой солдат отвлекается от поставленной задачи. Солдат не имеет права прекращать стрельбу, если видит, что проиграл. Солдат не имеет права плакать, потому что это мешает стрельбе.

«Инструктор, тварь. В одном ты прав, надо было продолжать стрелять».

— Ты был хорошим учеником до сегодняшнего дня. Сегодня ты допустил четыре ошибки. Наказание ты знаешь. За одну такую ошибку — поединок на ножах с кровососом. Ты совершил четыре ошибки. Две ошибки — два кровососа. Три ошибки — лишаешься ножей. Четыре ошибки — лишаешься маневра.

«Тварь! Тварь! Тварь!!!»

— А твои товарищи посмотрят, что бывает с теми, кто плохо учится.

Хмурый поднял голову. В яме, где будет поединок, стояли четыре клетки с его товарищами.

— Прощай идиот. Ты мог бы стать хорошим солдатом. Не захотел.

Инструктор вылез по лестнице из ямы. Лестницу вынули и яму накрыла решетка. В стене, напротив Хмурова, стала открываться дверь. Он встал на ноги и прислонился к стене.

«Я Русич! Я Русич! Я Русич!»

Он глядел на открывающуюся дверь и не переставая твердил:

«Я Русич! Я Русич! Я Русич!»

Дверь открылась. В яму, не спеша, вошли два кровососа. Они не спешили. Да и куда было спешить, если добыча привязана и не убежит. Они шли друг за другом.

Хмурый подпустил первого. Подпрыгнул, упершись в стену спиной, и с силой ударил ногами в грудь первого кровососа. Этого не ожидал никто. Удар был жуткий. Оба кровососа покатились по полу к двери, через которую вошли.