Хмурый

Маша заплакала. Хмурый взял ее у Светланы к себе на руки.

— Ну все, красавица, все. Я теперь тебя никому не позволю обижать.

— И Сележку не позволишь?

— И Сережу тоже. Пока стрелять не научится.

— А потом?

— А потом его будут бояться обижать.

— Как тебя?

— Хм! Как меня.

Они подходили к блокпосту «Долга».

— Сталкеры! Вы находитесь на территории контролируемой групп… Хмурый! Ты, что ли?

— Я с друзьями.

От блокпоста, по направлению к ним, быстро шел Сталкер. Он подошел, протянул руку Хмурому и поздоровался с его спутниками.

— Здравствуйте! Меня зовут Старый. Я здесь старший. Меня послали сказать, что все наши будут рады, если вы у нас переночуете. Мы хотим загладить нашу вину.

— Принимается. Только нет вашей вины передо мной.

— Это тебе так кажется, а мы места себе не находим.

— Кстати, тебе привет от Бати.

— Добрая весть. Спасибо. Мы с ним побратались.

Они дошли до ворот и Старый распорядился:

— Закрывайте ворота. Кому надо — постучатся. Первый по графику заступает на пост, а остальные спускаются под землю. Шустрый! Сбегай на те ворота и распорядись.

Они спустились под землю. Хмурый сказал Светлане:

— Оружие сдать надо. У них такие правила. Нож можно оставить.

— Все правильно, Хмурый. — Старый подвел их к оружейке. — Только, сдается мне, что нет никакой разницы, с оружием ты или без оружия. Нам Шустрый все уши прожужжал.

— Наврал, небось, выше крыши.

— Хороший он парень. Врать не умеет. Сказал, что ничего не понял. Пока падал от удара, ты пятерых вояк на ножах уделал. Похоже, что ты стреляешь хуже, чем ножом работаешь.

— Стреляет плохо? — Света гневно глянула на Старого. — А ты видел, как он стреляет?

— Стоп ребята! Не надо при мне, обо мне говорить. Не люблю. Давайте перекусим, выпьем мировую и спать. Вон Маша с Сергеем носами клюют.

— Тогда к столу. Я уже распорядился, когда к вам на встречу пошел.

— Знал, что согласимся?

— В Зоне говорят, что ты не любишь обижать тех, кто к тебе с душой.

— Ну ты жучара.

Старый засмеялся. Они подошли к столу. Он уже был завален всем, что было на БП. Деликатесов не было, но все было щедро. Сталкеры с детьми расселись. После них стали усаживаться «Долговцы». Всем, кроме детей, налили водки. Для детей нашли сок.

— Ну, парни! — Старый поднял пластиковый стакан. — Можете не корить себя. Зла на нас не держат. Это мне Хмурый сам сказал. Давайте выпьем за здоровье наших гостей!

Все подняли стаканы и стоя выпили. Потом сели, задвигав стульями и табуретами, и стали закусывать. Хмурый ел не торопясь. Он больше следил за тем, чтобы у ребятишек не пустели тарелки, пока они не наедятся. Когда дети наелись, он налил им еще сока, а сам закурил.

— Светлана! — Старый закурил сигарету и глубоко затянулся. — Ты сама-то видела, как он стреляет?

— А то!

— Стоп! Я же просил. — Хмурый вытирал губы Маше. — Где мы можем спать?

— Шустрый! Покажи. Ты, Хмурый извини, но мы без тебя ее сейчас колоть будем.

— А я их. — Света подмигнула Хмурому. — Посиди с Машей, братишка. Я тебя потом сменю.

— Да ладно уж. Сиди. Обижать будут — крикнешь.

— У тебя обидишь! — Старый махнул на него рукой. — Иди, дрыхни. Все равно ничего рассказывать не будешь. А мы все хотим знать.

Хмурый взял на руки засыпающую Машу и пошел за Шустрым, который повел Сережу. Уложил детей. Укрыл их одеялами и уселся на пол оберегать их сон. Ребятишки уснули мгновенно. Сережа хмурился во сне, а Маша вздрагивала. Разбередили их воспоминания.

За столом продолжались посиделки. Это хорошо. Светлане тоже надо отвлечься. Да и парни вели себя корректно. Хмурый не вслушивался. Он сидел, откинув голову на, примыкающие друг к другу, спинки двух коек. На левой, головой к нему, спала Маша. На правой спал Сережа. Рядом, у ног, пристроился Друг. Обстановка в казарме была такая спокойная и умиротворенная, что он не заметил, как уснул.

«— Серый! Откуда фингал?

— Да ладно, Саш! До свадьбы заживет.

— Не ладно! Я твой друг! Если спущу, то до свадьбы тебе столько наставят, что до пенсии не заживет.

— Да я ночью на дверь налетел.

— Козлов прикрываешь, добряк. А они потом твою девчонку обидят. Потом отца инвалида толкнут. Да я, сейчас, сам тебе накостыляю! От твоего добра люди могут пострадать.

— Не желай другим того, чего не желаешь себе.

— Правильно сказал! Вот и подумай теперь. Или мозги тебе тоже вышибли?

— Во-первых не я это сказал. Во-вторых, чего тут думать, если все сказано.

— Ну ты, Серый, и Ванек! Сам меня учил, что у всех умных слов, есть иносказание. А буквально их только торопливые принимают.

— Чего тут иносказательного-то? Зло порождает зло. Добро порождает добро.

— Хреново рассудил, но неплохо. В смысле не до конца. Ладно! Придется высказаться за тебя. Будем считать это зачетом. Значит так. Они применили к тебе зло, которое породило зло во мне. Раз! Ты применил к ним добро, вот теперь пусть они подобреют ко мне. Два!

— Но так же нельзя рассуждать!

— Рассуждать можно по всякому и правил рассуждения мне не устраивай! Не понял, что я сказал, тогда скажу по-другому. Они тебя побили, значит хотели, чтобы их тоже побили.

— Саш! Ты сбрендил? Кому же охота, чтобы его побили?