Хмурый Император. Том 3. Западная война

Через три часа они обручились в берлинском кафедральном соборе при минимальном количестве гостей. Буквально на бегу. Купив по пути какие-то подходящие по размеру кольца в ювелирном магазине, находившимся на пути к храму.

Глава 8

1914, июль 15, Санкт-Петербург

— Ты рехнулся! — Пылая безумным взором, заорала Мария Федоровна, когда Николай Александрович вошел к ней в зал под ручку с Мартой. — А ты, — указала она на нее, — вышла! И чтобы духу твоего здесь не было!

— Вы не Император, — побледнев и подобравшись произнесла Марта.

— Мама, ты в себе?

— Это же я хотела спросить у тебя? Ты что творишь?

— Я творю?

— Да, ты! Как ты посмел притащить эту дрянь к нам во дворец?

— Скажи мне мама, а кто отвечал за воспитание моих сыновей?

— Твоя супруга. И я говорила, что это плохая идея!

— А кто занимался воспитанием моей супруги?

— ЧТО?! ТЫ ОБВИНЯЕШЬ МЕНЯ?!

— Сядь.

— Не указывай мне!

— СЯДЬ! — Рявкнул он и резко шагнул вперед из-за чего Мария Федоровна отшатнулась и села в кресло, из которого поднялась.

— Мама. То, что произошло — это кошмар. Это коллапс. Это катастрофа. Ты разве этого не понимаешь?

— Ты сам к этому шел. И сынок, пусть она выйдет.

— Нет.

— Она шлюха! Ты понимаешь?

— Что это меняет?

— Это меняет все!

— Мама. Вот скажи, добрые и светлые аристократы, за которых ты так радеешь, разве не оказались замешаны в том жутком дерьме с сектантами? И ладно бы просто аристократы, а твои внуки. Нет?

— Сектантами? — Удивилась Марта, которая была не в курсе.

— Да. — Кивнул Николай. — Так вот, мама. Разве они поступали хорошо? Разве моя бывшая супруга не упустила этот вопрос их воспитания? Шутка ли? Она на полном серьезе считала, что раз они дети Императора, то им позволено творить все, что им заблагорассудиться. Разве ты не упустила вопрос воспитания Клеопатры?

— Это не то.

— Это то, мама. То самое.

— Я не могу и не хочу видеть ее рядом с тобой. Если ты не отменишь помолвку, я уеду. Куда угодно. Да хоть в тот же монастырь, что и Клеопатра. Или к своим родственникам в Лондон.

— Ты так не поступишь.

— Ну ты же посмел плюнуть мне в душу этой выходкой, — махнула она рукой в сторону Марты.

— А ты мне посмела плюнуть в душу выходкой с Клеопатрой и сыновьями. А еще вспомни, ты меня уже однажды сдавал бунтовщикам. Тебе не кажется, что мой поступок не идет ни в какое сравнение с тем, что себе позволяешь ты? Клеопатра, когда я ее привел в дом, был юна и полна надежд. Что сделала ты? Ты разве воспитала из нее Императрицу? Ты сделала из нее безвольную, запуганную клушу, потакающую тебе и своим сыновьям. Да всем вокруг. А когда она осознала, что натворила, то просто сбежала от проблем. Спрятала голову в песок.

— А эта будет лучше? — Скривилась Мария Федоровна, уязвленная словами сына.

— Эта хотя бы тебе не подчиняется. Я ее сразу предупредил, что моя жена будет подчиняться только мне.

— Сынок… это безумие… от тебя все отвернуться…

— Из-за тебя, мама. Я доверился тебе, надеялся, что ты сможешь прикрыть этот крайне важный участок работ. Что ты сможешь не упустить воспитание Клеопатры и детей. А что в итоге? Ты пыталась их сломать под себя. Чтобы она пресмыкались перед твоей волей. Только Император — я. А ты это забыла. И что теперь? Обвиняешь меня. Ты серьезно? Она шлюха. Но она хотя бы честно делала свою работы. А ты? А остальные члены Августейшей фамилии?

— Не ставь меня рядом с ней! — Прошипела Мария Федоровна.

— Присаживайся, — произнес Николай Александрович Марте, кивая на кресло, что стояло рядом с Марией Федоровне.

— Не смей! — Рявкнула Вдовствующая Императрица на эту девицу. От чего та аж вздрогнула. Но, чуть помедлив, улыбнулась и, пройдя эффектной изящной походкой шлепнулась в кресло и с удовольствием вытянула ноги.

— Она подчиняется только мне, мама. Я здесь Император. Я. Не ты. И меня все это достало.

— Ты не один живешь, — холодно процедила Вдовствующая Императрица.

— Не один. Ты права. И я ошибся, когда послушал тебя. Мне нужно было виновных казнить в тот же день. На месте. А потом передушить всех, кто против. Но ты проявила мудрость, вынудив меня совершить глупость. И что теперь? Династический кризис. Всеволод еще подросток. И других детей у меня нет. Остальной дом практически разбит. Александровичи вымерли, как и прочие ветви. Кое-что осталось только от Константиновичей и Михайловичей. Но там нет никого, кого готовили бы к престолу. Умри я сейчас — и все. Дело всей моей жизни рухнет как колосс на глиняных ногах.

— Ты сам резал династию!

— Я резал предателей и изменников, которых воспитали вы с папой и дед. Распустили. Дали вкусить власти, денег и крови. Эта чертова опухоль, как казалось, поразила всю Империю.

— Что ты несешь?!

— Правду, мама. Правду. Скажи, мерзкая штука?

— И что ты будешь делать с этой опухолью?

— Вырезать. Без жалости и сожаления. И, судя по всему, без анестезии.

— Ну вырежешь ты всех, и кто останется? Ты блажишь!

— А что предлагаешь ты?

— Прекратить весь этот балаган и стать благопристойным правителем. Понимаю, что тебя прельщают лавры Петра Великого и Ивана Грозного с их склонностью к юродству. Но это, — кивнула она на Марту, — перебор.