Хо

Белоснежная яхта. Она словно чайка, дремлющая на морской глади. Паруса спущены. На самой верхушке мачты, под клотиком, безжизненно свисает, подрагивая, потрёпанный ветром, чуть-чуть выцветший триколор. На слегка вздутом кипельно-белом борту виднеются ровные синие буквы «HORTENCIA». Между буквами T и N, прямо по букве E, проходит отвратительная размазня стекавшей по борту блевотины, уже подсохшей наверху и размытой ближе к ватерлинии. Такие же нелицеприятные разводы — последствия извержения чьего-то желудка, виднеются и на носу яхты, на котором позвякивает слегка покачивающаяся с боку на бок пустая бутылка из-под водки. На первый взгляд судёнышко кажется брошенным, но первое впечатление, разумеется, обманчиво. На яхте есть люди. Недвижимые, тихие… Мёртвые? Нет, всего лишь спящие.

— Лети ко мне, птичка моя. Спой для меня опять… Хо… Хо… Хо…

Ольга почти через силу открыла воспалённые опухшие глаза, стараясь побыстрее стряхнуть с себя остатки неприятного сна. Сон забылся тут же, сразу после того, как она вновь увидела свет и, вернувшись к жизни, мгновенно ощутила все её «прелести». Голова болела. Стоило сделать мало-мальски резкое движение, как виски и затылок тут же пронизывались жестокой, пульсирующей болью, которая сходилась где-то на макушке, заставляя девушку стискивать зубы и издавать вырывающийся сам собой лёгкий жалобный стон. Во рту творилась какая-то жуть. Безумно хотелось пить. Язык словно намертво приклеился к опухшему высохшему нёбу. Губы потрескались и слегка кровоточили. Также неизменно присутствовал отвратительный тошнотворный привкус горечи, словно ротовая полость изнутри покрылась гниющей плесенью. Оля задыхалась. Ей было плохо. Болели не только голова и глаза. Ноющая боль растекалась по всему телу, словно её вчера долго и упорно избивали. Ломило спину, затекла шея, до онемения замёрзли ноги. Общий дискомфорт. Как она к этому не привыкла!

Рядом, лёжа к ней спиной, то ли храпел, то ли хрюкал большой тёплый человек. Его почти горячая обнажённая мускулистая спина, сплошь покрытая веснушками и родинками, была единственным источником тепла в этом холодном мире. Плечо парня, полуприкрытое плотным тёмно-зелёным одеялом, тускло освещалось седым светом, падающим из продолговатого иллюминатора, за которым не было видно ничего, кроме серой бездны. Человек, лежащий рядом с ней, спал и не знал, что она проснулась. Закрыв глаза, Оля постаралась вспомнить, что было вчера.

Похмелье. Редкий человек не сталкивался с этим неприятным синдромом. И каждый раз вы даёте себе клятву, что это был последний раз…

Пиво. Только пиво. Она пила только пиво. Или нет? Или не только? Ну конечно. С пива так не развозит. Зачем? Зачем она поддалась на уговоры Бекаса выпить немного водки? Сначала немного, потом… Воспоминания, скачущие мучительной чехардой, стали потихонечку упорядочиваться в больном сознании Ольги. Вчера они почти весь день и половину ночи отмечали день рождения Вовки. Это — его яхта. И он пригласил их всех отметить своё двадцатилетие на её борту. Так всё и было. Вовка пригласил Сергея, а Сергей взял с собой её — Ольгу. Ведь это же он лежит с ней рядом. Это его спина. Господи, зачем же она так много выпила вчера?!

Холодно. Боже, как холодно вокруг. Даже дыхание слетает с обветренных губ лёгкими облачками пара. Как она хочет домой, под горячий душ, в тёплую постельку… Проклятое море, чёртова яхта, ненавистное похмелье. Она постаралась приподняться. Ей не сразу это удалось, и она замерла, опершись на локти. Голову вновь расколол приступ бессердечной боли, и девушка откинулась назад, сжав виски пальцами и зажмурив глаза. Да когда же закончится эта мука?!

Было слышно, как вода тихо плещется о борта яхты, словно уговаривая: «Расслабься. Поспи ещё немножко».

Но разве можно было сейчас уснуть? И Оля предприняла очередную попытку подняться. Пришлось приложить дополнительное усилие. Выбираться из-под мало-мальски тёплого одеяла было, мягко говоря, неприятно. Её тут же начал колотить дикий озноб, неприятно контрастирующий с жаром, заполняющим несчастную голову. Решительным движением скинув с себя одеяло, девушка обнаружила ещё один весьма неприятный факт — на ней совершенно не было одежды. Ну конечно. Ночью они занимались любовью с Сергеем. Точнее пытались. Он был слишком пьян для этого, да и она была не в лучше форме. У них так ничего и не получилось, в результате они отключились до утра. Господи. Напились как свиньи. Позор-то какой. Видела бы её сейчас мама…

К радости Ольги, её помятый купальник валялся рядом, и она поспешила немедленно в него облачиться. Её возня нисколько не потревожила спящего мёртвым сном Сергея. Он только хрюкнул чуть громче обычного, когда она нечаянно задела рукой его ногу.