Хоакин Феникс. Он все еще здесь. Биография

«Я трачу много времени, чтобы противостоять типизации. Я люблю смотреть фильмы-нуар в кинотеатре. Сила зла Абрахама Полонского – один из моих любимых фильмов. Но он, скорее, относится к детективному кино. То, что я стремился сделать, было в большей степени социальной драмой, которая кажется мертвым жанром. Что-то вроде фильма В порту».

Грэй пояснял, что обсуждал с Уолбергом тот немалый шанс, который выпал последнему благодаря Ярдам. «Он антигерой в мифическом смысле. Это очень рискованная роль, потому что ее нужно играть не в полную силу. Это не тот парень-лидер, которому достается девушка. Это гораздо более рискованно. Что касается Хоакина, он очень целеустремленный актер, и он не против опуститься на самое дно. Шарлиз тоже. Я имею в виду, Шарлиз очень грамотна. Я поражался ею всякий раз. В этой связи мне кажется, что они часто становятся заложниками фильмов, в которых используются не все их возможности».

Ясно, что суровые криминальные триллеры оказались важны для Хоакина – такого рода негативная реакция на упорное стремление американской молодежи измерять успех количеством принадлежащих человеку материальных ценностей привлекала Хоакина и его семью. Притягивали Хоакина и съемки в Нью-Йорке, при этом дополнительным бонусом был режиссер фильма, знавший, как задеть его за живое. Они снимали в нью-йоркском метро, заглядывая в глубокие подземелья, и мучились от летнего зноя только ради того, чтобы Грэй постоянно повторял: «Сто процентов эмоциональной самоотдачи», стремясь поддерживать высокую эмоциональную напряженность.

Хоакин благодарно отзывался на эту мантру, а также серьезно настраивался на съемки и непросто выходил из роли. Закатывать глаза в ответ на повторение чего-либо могло бы быть актерским штампом, однако Хоакин по-настоящему вживался в роль – причем до такой степени, что ему не только было трудно из нее выходить, но он даже на какое-то время терял контакт с друзьями из-за своего странного поведения.

«Здесь идет речь о фальшивости американской мечты. Это странная вещь, с которой столкнулось мое поколение; нас поощряют следовать американской мечте, но у нас нет для этого правильной моральной поддержки. И вот, у вас есть этот герой Вилли. Мы ничего не знаем о его родителях, за исключением одного упоминания о его матери. Ты действительно чувствуешь этого ребенка, которому пришлось вырасти очень быстро и в сложных условиях. Это про предательство, дружбу и любовь, а также про то, как эти внешние силы способны осквернить наши отношения», – пояснял он.

«Любой актер, говорящий, что дома на выходных он вынужден забывать о своем персонаже, полон дерьма и претенциозности. Все гораздо сложнее. Тут-то и видна вся игра насквозь, вся эта показуха. Я не нашел ни одного рецепта погружения в роль или выхода из нее. Что касается Ярдов, то только через год я смог оглянуться и спросить себя, как мне это удалось».

Во время съемок Ярдов он нанял тренера для работы с ним шесть дней в неделю – чтобы, как говорил Хоакин, «чувствовать каждую мышцу своего тела».

«На беговой дорожке я думал, что мои голени разорвутся. И это еще было самое простое…» – добавлял он.

Он хотел стать похожим на модель Calvin Klein, как иронично замечал Уолберг.

В фильме была сцена, требовавшая от Феникса особого драматизма. Он пошел на другую сторону съемочной площадки и врезался головой в дубовую доску на стене, в результате чего появился огромный шрам. Медсестра на съемочной площадке сказала Грэю, что Феникс стучит головой о стену. Естественно, режиссер бросился туда и нашел своего актера бьющимся головой. Этот случай – притча во языцех в Голливуде, и хотя актер не раз прибегал к такой ревностной подготовке, ему не понравилось, как ситуацию преподносила пресса:

«Пресса выбивается из сил, настаивая на том, что каждый день помимо чистки зубов и принятия душа я готовлюсь к роли с помощью ударов головой о стену. Мне кажется это странным, потому что мне нужно было играть напряженные эмоциональные сцены, один раз в Ярдах и второй раз в Форс-мажоре, при этом ты стоишь такой среди людей, пьющих кофе и спрашивающих: «Ты видел эту игру прошлым вечером?» И ты думаешь: «Как, черт возьми, мне правильно сыграть этот (сложный) момент?» Поэтому я делаю что-то экстремальное, а потом вдруг это становится моей характерной чертой, что в корне неверно – это всего лишь один из моментов. А остальное они не замечают».

Грэй говорил GQ: «Хоакин готов на самые проблемные, индивидуальные, изобличающие шаги, на все, что только можно попросить от актера. Честно говоря, мне очень трудно с ним работать – мне не нравятся истязания».

Позже он добавил: «Но через секунду я готов с ним работать, потому что он так хорош».

Хоакин говорил о Грэе: «Это то ощущение, когда ты собираешься присоединиться и попытаться сделать что-то не так, как ты мог бы это сделать с другими режиссерами. Его это интересует, он это ценит, и он сильно тебя стимулирует, так как так же стимулирует и себя. Не могу сказать, насколько легко режиссеру «снимать, монтировать» и устраняться».