Хоббит

– А твой храп разбудит даже окаменевшего дракона – но все равно спасибо! – засмеялись они. – Скоро рассвет, а ты спишь с начала ночи. Ты, наверное, уже исцелился от усталости.

– Даже краткий отдых в доме Эльронда очень целителен, – отвечал хоббит. – Но я намерен исцеляться как можно дольше! Еще раз доброй ночи, мои прекрасные друзья! – И Бильбо снова отправился спать и проснулся далеко за полдень.

За несколько дней, проведенных в доме Эльронда, усталость прошла без следа, и Бильбо еще не раз танцевал и перебрасывался веселыми шутками с эльфами – и рано утром, и поздно ночью. Но теперь он не хотел задерживаться даже в этой прекрасной долине, так его тянуло домой. Поэтому через неделю он попрощался с Эльрондом, поднес ему несколько небольших подарков, которые тот согласился принять, и вместе с Гандальвом отправился дальше.

Как только они выехали из долины, небо перед ними на западе потемнело, в лицо подул ветер, и вскоре полил дождь.

– Веселый месяц май! – пробормотал Бильбо, отворачиваясь от дождевых струй. – Но легенды и сказки теперь позади, и мы возвращаемся в родные края. Наверное, это первая весточка оттуда.

– Дорога впереди еще длинная, – заметил Гандальв.

– Но это дорога домой, – ответил Бильбо.

Они спустились по крутой тропе вниз, к реке, отмечавшей границу Дикого Края. Если помните, ее надо было переходить вброд, и путешественники не без труда переправились на тот берег: вода в реке поднялась, поскольку с приближением лета в горах таял снег, а сегодня вдобавок целый день лил дождь. Вечерело, но Бильбо и Гандальв продолжали путь.

Странствие подходило к концу. Они возвращались той же дорогой, по которой ехали год назад, но теперь с ними не было гномов, и путники больше молчали, – и, к счастью, на обратном пути им не встретилось никаких троллей. За каждым поворотом открывались знакомые места, и Бильбо вспоминал, как они тут проезжали и о чем говорили прошлой весной – ему казалось, что с тех пор прошло лет десять, – и, конечно, он сразу узнал то место, где пони убежал в реку, а они свернули в лес и попали в скверную переделку с Томом, Бертом и Биллом.

Чуть в стороне от дороги Бильбо и Гандальв откопали спрятанное тролльское золото, год пролежавшее нетронутым.

– Мне и так сокровищ на всю жизнь хватит, – сказал Бильбо. – Может, лучше ты его возьмешь, Гандальв? Я думаю, ты найдешь ему применение.

– Конечно, найду! – проговорил маг. – Но лучше разделим золото поровну! У тебя могут быть непредвиденные траты.

Они пересыпали золото в мешки и навьючили их на пони, чем те остались очень недовольны. После этого странствие сильно замедлилось, поскольку почти весь путь они шли пешком. Но хоббита это не огорчало – ведь было так приятно брести босиком по зеленой траве! Уже наступил июнь, и стояла жаркая солнечная погода. Бильбо шел и утирал пот красным шелковым носовым платком (нет! не своим: из его собственного запаса ни один не уцелел, и этот платок ему одолжил Эльронд).

Но поскольку все на свете имеет конец, и наша история тоже заканчивается, то однажды настал день, когда путники добрались до тех мест, где Бильбо родился и вырос, где каждый холм, каждое дерево он знал с детства, как свои двадцать пальцев на руках и ногах. Бильбо и Гандальв поднялись на пригорок, и хоббит увидел высящийся вдалеке родной Холм. И тут он остановился и произнес:

Ведут дороги все вперед,
Им нет конца и края.
Среди лесов, среди болот
Бегут они, петляя,
К пещере в толще гор и скал,
Где солнца нет в помине,
К ручью, что моря не видал,
А пересох в пустыне…
Бегут дороги в дождь и в зной,
По мхам и бурелому
Вперед – под солнцем, под луной,
Но все ж вернутся к дому,
И тот, кто шел в огонь и мглу
Опасною дорогой,
Увидит вновь ручей и луг
У своего порога.

Гандальв посмотрел на него.

– Мой дорогой Бильбо! – произнес он. – С тобой явно что-то случилось. Ты уже совсем не тот хоббит, каким был раньше.

Они прошли через мостик, мимо мельницы над рекой, поднялись на Холм и оказались прямо у двери в нору Бильбо.

– О небо! Что здесь происходит? – вскричал Бильбо в изумлении.

У двери толпился народ, – причем как внушающий, так и не внушающий доверия, – и все шастали туда-сюда, входили и выходили, и даже ноги не вытирали о коврик!